Книга Земли. Первым заговорил шалфей - страница 13

Мне так нравилось это слово, заменить которое в своем родном языке было совершенно нечем. Поэтому несколько лет спустя, когда я уже жила в Германии, я придумала из этого немецкого корня свое собственное русское слово – кушелиться. И если холодным зимним вечером нам с детьми хотелось всем вместе залезть на диван с книжками и чашками горячего чая в руках, укрывшись теплым пледом, это у нас называлось: «давай покушелимся».

Мою вторую мечту все мое лингвистическое студенческое время олицетворял мой любимый предмет и единственно ценная вещь, которой я тогда обладала – маленький голубой глобус на резной деревянной ножке. Он красовался на почетном месте на полочке над моей кроватью в нашей комнате студенческого общежития. Мысленно я уже путешествовала по всей планете, разглядывая ее миниатюрную модель с аккуратно нарисованными на ней синими океанами, оранжевыми горами и зелеными лесами. Я любила ее округлость и многомерность. С ней я просыпалась и с ней засыпала, приветствуя утром и желая приятных снов на ночь.

Мы очень любили нашу пожилую преподавательницу немецкого – строгую, но справедливую фрау Вайс. Иногда мы с подругой приходили к ней в гости на чашечку ароматного травяного чая с медом. Это было настоящим праздником после нашего старого и неуютного студенческого общежития. Здесь же нас всегда ждал красивый стол, с немецкой аккуратностью накрытый идеально-белой скатертью и сервированный лучшим петербургским фарфором.

Фрау Вайс была родом из старинной немецкой семьи, приехавшей в царскую Россию два века назад в поисках лучшей доли. Больше всего на свете она ценила хорошую родословную и грамотное ведение домашнего хозяйства. Ей всегда казалось, что я уделяю немецкому языку недостаточно любви и внимания.

– У тебя на уме один английский, meine Liebe! – сокрушалась она по поводу моей легкомысленности, пододвигая ко мне поближе тарелочку свежеиспеченных «улиток» с корицей.

Я и правда очень любила свой английский. Ни я, ни она не могли бы тогда даже предположить, что сразу после института я выйду замуж и проведу следующие двадцать лет в долине загадочной реки Эльбы. Что я горячо полюблю немецкий и буду с благодарностью вспоминать все ее наставления на пути освоения этого мистического языка.

С того момента, как я впервые обняла платан, я знала, что я не одна, в какой бы ситуации я не оказалась. Вокруг уже с воем сирен проносились машины скорой помощи, а все новости только и трещали о захватившем всю планету новом вирусе. Но обнимая мой платан, я оставалась абсолютно спокойна и знала, что под ее защитой мне ничто не грозит. Судя по неохватному объему ее талии, ей было не менее сотни лет. Она выстояла не одну придуманную людьми катастрофу, справится и с этой.

Я видела, что количество людей, охваченных страхом, росло с каждым днем, а медиа продолжали успешно нагнетать панику. Но к тому моменту я уже испробовала платановый чай и доверяла ему безоговорочно. Не в состоянии оторваться от его пахучего молодого листочка, однажды я принесла его домой и заварила кипятком.

Какое же это было блаженство! Более вкусного чая я в своей жизни не пробовала.

С тех пор это был мой любимый чай. Он сделал меня неуязвимой.

Достаточно было пожевать маленький кусочек его горького на вкус листка, как он тут же активизировал миндалины в основании горла. Я назвала их «бдительными стражами на защите от инородного вторжения». Через точки миндалин и симметричные им точки на ключицах можно было нарисовать словно защитную сетку на горле, своеобразные доспехи, которые как бы говорили: «Сюда враг не пройдет!»