Все еще мучась от стыда (благо – никогда её не увидит!), он выровнял брюки по стрелкам и повесил их в шкаф. Из кармана за диван выпорхнула визитка. Вячеслав Андреевич поднял её. На золотом поле старорусской муаровой вязью манерно переливались инициалы Шерстяниковой и номер её телефона. Олтаржевский бережно положил визитку на стол и отправился мыться.
В резиновых перчатках он щеткой брезгливо оттёр кляксы крови с ржавого кафеля.
Затем, подставив лицо под контрастный душ, долго размышлял о жене сенатора.
Он думал о пропасти, которая их разделяет. Именно тогда, под коммунальным душем по соседству с храпевшими за стенкой алкоголиками, Олтаржевский захотел отыграть у судьбы почти проигранную жизнь!
Он вспомнил обмолвку Гуся, что карьерой сенатор обязан жене. Среди публичных людей случайных не бывает. Имиджмейкеры лишь создают из них узнаваемые образы остряков, хамов, горлопанов – «своим» обыватель прощает всё! А лучшие имиджмейкеры – это жены. Умные женщины правят миром. Шерстяникова могла помочь советом.
Наверное, это подразумевал Гусь, сказав, что Олтаржевский «знает, что делать»!
В комнате он помедлил – «Куда ты лезешь!» – и набрал на телефоне номер с карточки.
Ему могли не ответить, нагрубить за ранний звонок! – но сонный голос, её голос! – сказал:
– Да! Слушаю!
Олтаржевский назвался. Рассказал об аресте.
– Да. Я знаю. Откуда у вас мой номер?
Он напомнил.
– Да-да! – Она оживилась. – Вы можете приехать?
Он записал на обороте визитки адрес.
Открыл конвертик смс в телефоне и набрал указанный в нём номер.
Сказал:
– Мне нужна машина.
Лишь у подъезда, усаживаясь в представительский лимузин, Олтаржевский оробел – он едва поспевал за событиями.
Плотный мужчина без шеи и в черном пальто кратко назвался: «Бешев», – открыл Олтаржевскому заднюю дверь и сел впереди. Он передал Вячеславу Андреевичу телефон с номером «АнтиАОН», кредитку, пачку денег и ключи от съемной квартиры, деликатно пояснив: «Для переговоров!» Когда он оборачивался, Олтаржевский не мог рассмотреть его лицо в очках без оправы. Лица водителя он тоже не видел – лишь стриженый затылок и красную полосу на его шее, натертую крахмальным воротничком. И Олтаржевскому казалось: все, что с ним происходит – розыгрыш, затменье после пьянки. Сейчас мужики рассмеются и высадят его. И лишь когда «особист» (так Вячеслав Андреевич про себя назвал Бешева) – и водитель принялись поругивать вчерашний еврокубковый футбол, он успокоился, уцепившись сознанием за привычную реальность.
– Что их связывает? – спросил Олтаржевский.
– Шерстяников входит в совет директоров холдинга Арона Самуиловича и снимает у него особняк, – отозвался Бешев. – Вам нужно штатное расписание?
– Нет.
Олтаржевский машинально проверил во внутреннем кармане ветровки тетрадь с тиснением – свой странный талисман – и попробовал задремать.
Даже с «синим ведром» на крыше ехали долго. Шоссе в сторону центра запрудили машины. У перекрестков в пригород тоже набухли пробки. Рублево-Успенский «огурец», с погостами по краям, проехали медленно, как на похоронах, и свернули в сосновый бор.
Автоматические ворота, охранник в будке размером с садовый дом, необжитые особняки с лужайками-пустырями за фигурными оградами по сторонам дороги – все это Олтаржевский провожал сонным взглядом постороннего. Даже птицы, казалось, щебетали здесь шепотом, чтобы не тревожить владельцев оазиса.
