В гигантскую «Монополию» играли только свои – главное, чтобы финансовую цепочку замыкали подельники в правительстве. Они убивали экономику страны из глупости и жадности или специально.
Прежний совестливый правдоха Олтаржевский непременно ушёл бы. Но его уход не изменил бы ничего. Он решил, если получится, повернуть к лучшему хоть что-то.
Понял он и главную ошибку Гуся: тот цапнул руку дающего и получил по зубам.
Давний приятель отца, со странным именем Охрим Родионович, по фамилии Кваснер (Селиванов по жене) помог Олтаржевскому разобраться в финансах. Вячеслав Андреевич взял его на работу на незначительную должность. Сухонький старикашка в очках с толстыми стеклами, бывший главбух стройтреста, он всю жизнь считал деньги государства и не терял головы от чудовищных сумм. В банковские дела Гуськова старик не лез – там заправлял американец Брандмауэр – но и без банка узнал многое.
Кваснер выяснил, что почти вся прибыль шла на издания и телеканал. Старик пожал плечами и сказал Олтаржевскому:
– У вашего приятеля не все дома. А когда они соберутся, им не хватит даже на мацу.
Вкалывая изо дня в день, Олтаржевский старался не принимать работу всерьёз, чтобы не свихнуться от бессмысленности того, что делает.
В бизнес-сообществе бегство Гуськова одобрили: главное – он на свободе!
Фамилию его преемника не запоминали. Если Гусь запросто входил к премьеру, то своего «протеже» он никуда не пускал: остерегался, что тот напортачит.
Бешев посоветовал Олтаржевскому проявить себя в переговорах с кредиторами.
– Если у вас получится, о вас заговорят. Нет – вы ничего не теряете, – сказал помощник.
Он подобрал специалистов, и те переработали соглашение.
Собрались у Олтаржевского. Стеллажи книг и напольные часы с четвертным боем – их Вячеслав Андреевич подбирал сам – создавали атмосферу уюта в кабинете.
Помимо прочих, Олтаржевский пригласил Кваснера – старик сидел за отдельным столом в углу. Лядова разложила бумаги. Вячеслав Андреевич уже понял, что Нэла – находка для него: с ней он не отвлекался на пустяки.
Из «Газпрома» и министерства прислали второстепенных замов с командой. Еще двух чиновников из администрации президента Олтаржевский не знал.
– Они считают вас легкой добычей. Это хорошо, – шепнул Бешев.
Вячеслав Андреевич не углублялся в детали – он ничего в них не понимал. Он заговорил о людях и информационной политике компании.
– Лояльность власти – это убытки. Мы растеряем зрителя и рекламу, – говорил он.
Олтаржевский говорил о профессионализме, о людях и о прибылях от СМИ. Он внушал так убедительно, что собравшиеся не сомневались – он прав. Но если бы их попросили повторить услышанное, они не вспомнили бы ни слова. Олтаржевский сам не понимал, как у него это получилось.
Кваснер поддержал Олтаржевского цифрами. Сгорбившись над бумагами, с еврейской скаредностью старик пересчитал каждый рубль. Он рассказал о расходах холдинга и о причинах убытков.
– Кто будет платить? – спросил старик.
Когда Олтаржевский подвёл итог, все осторожно переглянулись. Бешев, внешне невозмутимый, пробовал разгадать простой и эффективный приём Олтаржевского – уступая в пустяках, тот вынуждал соглашаться в главном. И это сработало.
Договор обсуждали до ночи.
К удивлению многих, «газовщики» взяли акции за долги, остальные долги списали. Министерство оставило холдингу телеканал. Решили – меньше Чечни и чернухи, больше – сериалов и славиц власти; больше бытовых скандалов и ток-шоу, чтобы народ «выпускал пар». На новые программы раскошеливался главный акционер.
