– Не сижу. И ни разу не сидела. Не люблю запреты. Да и какой смысл отказываться от чего-то на месяц, а потом возвращаться к старому режиму? – девушка отпила глинтвейн: – Вряд ли это даст желаемый результат. Всегда была уверена, что если сидеть на диете, то на долгий срок, а это точно не для меня. Слишком люблю еду, – пояснила она, уплетая сырный пирог.
– Значит, ты точно ведьма, – неестественно громко засмеялась Анна, совсем не в глубине души завидуя девушке.
– А ты давно хгм… во всем этом?
– М-м-м… Год назад я поступила и начала жить с Викой, она мне рассказала о вреде подсолнечного масла, майонеза, всяких таких штук. Наверно, год.
– А до этого тебя все устраивало, значит?
– Да, думаю, да. Но до этого я и не толстела.
– Интересно, что началось первым, твои диеты или набор веса? – задала Рыжая вопрос в никуда, не требуя ответа.
Анна нахмурилась. Хотела бы она сказать, что полнота предшествовала ее ограничениям в еде, но теперь она не была уверена. Девушка не уловила момент, когда всё началось. Она помнила только, что в одно прекрасное утро ее любимые джинсы перестали застегиваться, а на бедрах ткань стала стираться из-за того, что вещь уже не подходила по размеру. В это утро ей пришлось надеть свободную юбку, а вечером приготовить еще больше еды на пару.
На тот момент они с Викой уже месяц сидели на правильном питании, но через день устраивали читмилы, в которые можно было есть что угодно. Еда поделилась на полезную и вредную. От первой воротило, вторая девушке часто приходила во снах.
– Думаю, самая большая ошибка – делить еду на полезную и вредную, – словно прочитав мысли, заговорила Рыжая. – Диетическое мышление похоже на детскую уловку «Не думай о слоне». После этого указания ты не сможешь быстро переключиться на что-то другое. И с едой то же самое. Стоит запретить себе что-то, вряд ли получится наслаждаться остальной пищей в полной мере. Хотя это нужно спросить у тебя, у тебя в этом больше опыта.
– Да, наверно, я согласна, – чуть подумав, ответила Анна, – посмотри хотя бы на мою тарелку. Здесь только запретная еда, я беру ее только потому, что сейчас можно. До диет я чаще ела фрукты, я их любила. Сейчас могу неделями забывать о яблоках, без которых раньше не могла жить. А даже когда ем их, не получаю удовлетворения, потому что все мысли о шоколадках и пончиках.
– Это звучит очень грустно. И… неэффективно. Уверена, если не контролировать тело и прислушиваться к тому, чего оно хочет, ты будешь потреблять меньше калорий и в конце концов похудеешь.
– Если я буду есть, что хочет тело, я через месяц не пролезу в эту дверь, – фыркнула девушка.
– Возможно, вначале, – осторожно начала Рыжая, – ты и правда немного поправишься. И то потому, что мучила себя диетами и организму нужно будет убедиться, что ему можно все. Как только он это поймет и пройдет своеобразный подростковый бунт, ты научишься слушать себя. И снова захочешь есть яблоки. Сможешь наслаждаться ими.
– Да, в этом что-то есть, – согласилась Анна, в ужасе представляя, как ее выносят из-за стола, потому что она перестала себя ограничивать, и ноги уже не могут удерживать ее трехзначный вес.
– Вера в себя тут играет ключевую роль. Если бы ребенок не верил в то, что он может ходить, он бы не пошел. Он не оценивает себя и вероятность успеха, просто делает. И поэтому у него все получается. Если кто-то не знает о том, что желаемое невозможно, невозможное
