Базаров шёл по улице и весь светился от счастья. Он свернул во дворы и пошёл вдоль канала. Ощущение, что за ним следят, возникло внезапно. Евгений ускорил шаг, несколько раз обернулся, но так никого и не увидел. Только на одном из перекрёстков он заприметил небольшую собаку странной породы: пушистую, с пятнышками, с большими ушами и очень умными глазами.
Он прошёл мимо.
Собака двинулась за ним. Практически по следам, переваливаясь на своих коротеньких лапках.
– Кыш, – неуверенно сказал ей Базаров.
Собака не отставала.
– Отстань, блоховоз, – уже твёрже повторил парень. – Еды нет.
Собака села напротив него и внимательно посмотрела ему в глаза, словно хотела сказать о чём-то очень важном или как будто пыталась в нём кого-то узнать. Евгений топнул на собаку и замахнулся, и та, наконец, сбежала. Базаров вздохнул с облегчением. Животных он не очень-то любил.
*
…Год сменялся годом. В Питере порой и не замечаешь этого. Ничего не осталось от того потерянного юноши, которым был Евгений шесть лет назад. Жизнь его стала нормальной. Такой, как у всех. Смены, операции, прогулки с друзьями, встречи с женщинами, которые его только отвлекали, ещё больше работы, покупка машины, помощь по дому своему названому отцу. И два дня, когда всё изменилось…
*
Смена в тот день не задалась. Вечером Женя сидел на кухне и курил, несмотря на то, что уже два года как завязал с табаком. Сегодня он не смог спасти женщину, которая была матерью двоих детей, и всё закончилось дракой с её мужем прямо в коридоре больницы. Муж обвинил Евгения в некомпетентности. Отличное решение после четырнадцати часов операции с пациентом, которого практически невозможно было спасти, но Базаров взялся.
– Почему вы решили бросить работу? – обратился Женя к Николаю Степановичу.
Тот сделал Жене приглашающий жест, налил водки и залпом выпил.
– Тебе снятся сны? – вместо ответа спросил старый врач.
– А как же. Конечно, – кивнул Базаров.
– Знаешь, когда я работал хирургом, мне часто снился один кошмар. Будто бреду я по пустыне и чувствую преотврательную вонь. И я иду, а она усиливается. И вдруг вижу холм, и вот я иду, иду к нему и вдруг вижу, над ним вороны кружат. И мелкие мёртвые деревца вокруг холма. Я приближаюсь, а холм и не холм вовсе! А вырезанные мной человеческие желчные пузыри. Вот все-все, которые я за долгие годы практики вырезал. И я смотрю на эту груду, будто в картине «Апофеоз войны», только с желчными пузырями.
Базаров поморщился.
– Не смог я так больше. Просто не смог. Устал.
– Понимаю.
– Как смена прошла?
– Да ничего серьёзного. Одному алкашу ногу отпилил, а в остальном спокойно.
Николай Степанович закурил.
– Врёшь.
– Семью лишил матери, – горько усмехнулся Базаров.
– Колэктомия?
– Угу. Был похожий случай?
– Не раз.
Они выпили.
– Не искал?
– Что именно?
– Да корни свои. Как тебя сюда занесло-то. Раз уж о семье заговорили…
Евгений закатил глаза. Вопрос застал его врасплох.
– В последнее время думаю, что это последствия какой-либо черепно-мозговой травмы. Например, я перед травмой читал этого вашего Тургенева, и потому последнее, что помню – всю жизнь Базарова. И назвался так, потому что именно это запомнил.
– А если нет?
– Николай Степанович, полно вам, бросьте! Вот напишу я сейчас рассказ, допустим. И что, на другом конце страны оживёт кто-то, кого я придумал?
– А что, если так?
– Степаныч, и так паршиво, зачем ты вообще эту тему поднял?!
