– В загс, – спокойно пояснил Карелин. – Я уже обо всем договорился. Вас потихоньку зарегистрируют – и сразу на самолет. Медовый месяц проведете за границей, а я пока все тут утопчу окончательно.
У Фокина опять закружилась голова.
– Но я не хочу связывать свою жизнь с Владой. Она красивая, умная девушка, однако я не испытываю к ней никаких чувств. У меня совсем другие планы.
– Наслышан о твоем глупом романе с дамочкой, которая строчит грошовые книжонки. Костя, опомнись! Виола Тараканова тебе не пара. У литераторши дурная репутация, она разведена, легкомысленна, а главное, никогда не сможет родить детей. Могу дать почитать ее историю болезни, – сердито добавил Владимир Олегович.
Костя опустил голову и замолчал.
Я не сразу нарушила молчание.
– В свое время я предупредила тебя, что не смогу стать матерью. Слова Владимира не должны были стать для тебя шоком.
Франклин обнял меня за плечи.
– Вилка, пожалуйста, не сердись. Карелин буквально загнал меня в угол. Пообещал в случае моего отказа жениться на Владе продемонстрировать запись из «Нирваны» маме. Что мне оставалось делать? И я очень плохо чувствовал себя физически – руки-ноги дрожали, голова постоянно кружилась, я почти ничего не соображал, был словно под наркозом.
Вывернувшись из рук Константина, я встала с дивана и пересела в кресло, стоящее у окна.
– Прошу тебя, не обижайся! – с жаром воскликнул Костя. – Пойми, я чувствовал себя тогда… ну… слов для сравнения не подберу… словно живой мертвец. Не помню, как заснул, а утром Владимир Олегович еле-еле меня растолкал. Помог одеться, напоил кофе, а дальше снова почти провал. Помню лишь отрывочные моменты: книга, в которой я расписываюсь… бокал шампанского в руке… Влада в светлом костюме, машина, аэропорт… Очнулся я, когда по радио объявили: «Самолет начинает снижение, просьба пристегнуть ремни и привести спинки кресел в вертикальное положение». Нас с Владой встретил представитель отеля, и мы очень быстро очутились в номере.
– Ты рассказываешь невероятную историю, – не выдержала я. – Почему ты не задал вопросы Карелину?
– Какие? – устало поинтересовался Фокин.
– Да хоть такие: Влада молода, неужели ей не хотелось пышной свадьбы, подвенечного платья, подарков, завистливых взглядов подружек, многоярусного торта? К чему столь поспешное оформление отношений? – выпалила я.
Костя схватил диванную подушку и положил ее себе на колени.
– Пойми, в тот момент у меня начисто отсутствовала способность рассуждать здраво.
Я положила ногу на ногу.
– Верится с трудом. В России человек, поднимающий бизнес, не раз оказывается в криминальных ситуациях. Да, владельцы успешных фирм никогда не расскажут правды о своей дороге к вершине благополучия, но у всех в анамнезе много всякого. Они сталкивались с бандитами, давали взятки, одним словом, прошли огонь и воду, поэтому давно потеряли детскую пугливость.
– Дать взятку чиновнику и стать подозреваемым в жестоком убийстве – разные вещи, – начал отбиваться Франклин. – Мне тоже приходилось ловчить, но я организовывал свое первое предприятие, когда в России стали наводить порядок. Тем, кто вступил в игру в самом конце восьмидесятых или в начале девяностых, пришлось совсем туго и страшно, вот они точно работали в тесном переплетении с преступными группировками. А нам, представителям второй волны российского бизнеса, было легче. Да и братки изменились, прекратилась стрельба на улицах, рынок поделили, никто уже не хватался по любому поводу за оружие. Что же касается взяток… Конечно, и я грешен. И грешу до сих пор. Но я никого не убивал и никогда не отдавал приказов об устранении конкурентов. Вот морду один раз Петьке Хвыкину начистил. Сейчас-то он банкир, а тогда был на побегушках у одного крайне жадного типа, который у меня часть прибыли откусывал. Петька тоже захотел кусочек пирога захапать, за что и получил в наглое рыло. Абсолютно честно говорю: при виде убитой Регины я испытал настоящий шок, вообще ничего не соображал.
