— Сделаю! — обещаю ей и, придержав ворота, впускаю девушку внутрь.
Кнопка скачет к Антону, подбегает и тут же его обнимает, опустив голову ему на колени. Брат делает попытки улыбнуться, но выходит лишь одним уголком губ. И все же он ясно дает понять, что ему приятна и Надя, и то, что она делает.
— Знаешь, Антон узнал о тебе гораздо раньше тебя, — говорит мне Стефи. — Маша показывала ему фотографии, и часто там мелькал ты. Она много ему рассказывала о тебе и хвалила. Он улыбался. Тогда мы даже не догадывались, что он твой брат.
— До сих пор не могу простить отцу то, что он скрывал от меня его, — шепчу так, чтобы никто не слышал. Ни сам отец, вышедший из дома, ни Раида.
— Ты зол на него? — интересуется Царева.
— Да!
— Ненавидишь?
— Скорее нет, чем да, — честно отвечаю. — Наверное, это дурацкая черта, моя преданность, но я обещал маме быть с ним всегда. Несмотря на то, что он делает. Он так-то неплохой ведь, просто ошибок совершает вагон. Мне нужно время, чтобы все это переварить и вернуться к прежним отношениям.
— И ты готов ему все простить? — удивленно спрашивает Стефи.
— Со временем, наверное, да, — выдыхаю и замолкаю, потому что мы доходим до Раиды.
— Ребятушки, оставьте этих двоих, — просит она нас тихо. — У них явно взаимная любовь. Пусть поиграют.
— Так он не играет, — хмурюсь.
— Антон играет с ней по-своему, — отвечает за нее Стефани. — Он не может сделать то, что могут делать другие дети. Поэтому играет с ней глазами. Взгляни, — советует, и я перевожу взгляд на Надю с Антоном.
Девочка прячется от него то вправо, то влево, а затем неожиданно выскакивает. Брат ловит ее взглядом, пытается найти каждый раз, когда та исчезает. И улыбается, когда находит.
Он будто бы глазами с ней говорит, и она понимает его язык.
Меня раздирают чувства. Ужасает боль в моей груди. Мне больно за мальчика, что прикован к коляске. Мне больно, что я могу ему не помочь. Что все надежды окажутся напрасными.
Отец сказал, что для его выздоровления нужен донор.И лишь мой ребенок подойдет.
Только загвоздка в том, что я бесплоден. И в криобанке остался единственный экземпляр моего материала. Мой последний шанс на ребенка. Четыре другие попытки были потрачены. Раньше я думал впустую, но оказалось, что нет. Одна сработала.
А что, если та моя дочь или сын могут помочь Антону? Что, если не нужен новый ребенок?
Может, стоит сказать об этом отцу?
Нет! Я не хочу, чтобы он подключался к поискам моего ребенка с целью получить его кровь.
Сам найду и сам проверю!
И только тогда скажу.
Мой ребенок в первую очередь — мой ребенок! И лишь затем возможный донор для Антона.
— Олег, все в порядке? — спрашивает Стефани, дотронувшись до моей руки.
— Да, все отлично, Стефи, — одариваю ее улыбкой. — Ты с дядей не связывалась?
— Нет.
— Я дозвониться ему не могу, — тяну, в надежде, что она подскажет способ.
— Ой, знаю, — цокает и раздраженно выдыхает. — Папа тоже жаловался, что не может с ним поговорить. Он там что-то в документах накосячил. Что-то стер из личной базы клиники. Папа найти не может и понимает, что дядя конкретно что-то начудил.
— Что?..
Тут же понимаю, о чем идет речь. Моя просьба. Михаил не может найти то, что я его просил найти. И понимает, что это дело рук его брата, Александра.
Ясно! Этот гад и здесь следы подчистил!
— Не заморачивайся, — советует мне Царева. — Дяде прилететь от моего папы должно, как только он трубку возьмет. Чувствует, наверное. Поэтому не отвечает никому, — подбадривает меня, не понимая корня проблемы. — Я бы тоже ему вставила парочку раз, — добавляет мстительно.
