Третий удар, и у меня перед глазами всё поплыло, мелькнула мысль, быстрее бы всё закончилось. Сознание, упорно не хотело меня оставлять, и я сквозь нависшую пелену услышала крик:
– Отрешати, не трогати!
Но последовал четвертый удар, и сознание всё же смилостивилось надо мной, наступила темнота.
Из темноты я выплывала, с раздирающей болью. Мозг пронзала боль от спины, как будто миллионы иголок воткнули чьи-то руки в меня.
– Ааа, – стон слетел с моих губ.
Попыталась открыть глаза, сквозь пелену боли увидела лицо Ефросиньи, вновь закрыла. Вновь я здесь, а была маленькая надежда вернуться в Москву, к звуку прибывающего поезда на станции в метрополитене.
Повторно открыла глаза.
– Марья, испужала ти ны.36
– А вы-то меня, как испугали, дикари недоделанные. За тряпку, кнутом.
В ответ она протянула мне маленький ковшик с питьем, я попила и вновь погрузилась в сон.
Два дня я была в таком сонном состоянии, как потом узнала, меня поили отваром на травах, с сонным эффектом.
Иногда приходя в себя, я слышала разговоры, обрывки фраз, как мне казалось это был голос старшего мечника Волибора.
– Конязь Ольг.
– Волибор, прости мя. Не ведал, чьто она изуметися, младоуменъа суще.37
– Вьсть буде добре, не вбижу боле, 38– это был слабо знакомый голос.
Волибор что-то ответил, но я уже плохо слышала, вновь уходя в сон.
Когда я выплыла из сна, меня вновь накрыла боль, хотя уже не такая сильная. Шрамы уже покрылись коркой зудели, каждое движение вызывало боль и жжение.
За мной ухаживала Ефросинья, она промывала раны травяным отваром и кормила мен с ложки, поила отварами.
В один из дней, я лежала тихо, размышляя, как дальше жить и как выбираться отсюда. Меня посещали мысли о побеги, но куда? Я не знал, нигде нахожусь, не времени, в котором нахожусь, да и куда мне бежать?
Попробовать вернуться в деревню, откуда меня и Фросю забрали, надо хоть название у неё спросить.
Лежу я так размышляю, как вдруг скрипнула дверь. Думала, сестра названная.
Но кто-то вошел и приблизился молча, присел на лавку рядом, она скрипнула. Я лежала тихо, кто-то так же тихо сидел. Затем дверь вновь скрипнула, я услышала голос Фроси:
– Ой, конязь.
–Взяти, горнец, ворожей дати. Деяти в задь,39 – мужской голос.
Я не стала поворачиваться, опасаясь, вновь нажить неприятностей, лежала тихо.
– Кланиась ти са,40 – сестра моя благодарила его.
Хлопнула дверь, мужчина ушел.
Фрося заговорила, рассказывала про кухню и поваров, о том, что Волибор вновь куда то отбыл. Потом она убрала с моей заживающей спины тряпицу и стала наносить из горшка мазь мне на спину. Я уж тут не сдержалась и спросила:
– Конязь, принеси? – показала на горшок.
Фрося в ответ согласно кивнула головой.
А я задумалась…
То кнутом приказал бить, причём со слов названной сестры, мне должны были дать тридцать ударов кнутом, это точно запороть насмерть. А теперь вдруг явился, и мазь принёс, наверно из уважения к Волибору, как к хорошему воину. Странный какой-то этот князь.
