Витман и Ашот переглянулись.
– Госизмена? – предположил Витман.
– Неплохо, – кивнул я.
Бетонный забор, колючая проволока, дозорные вышки, КПП – всё выглядело по-взрослому. В безликое серое здание я вошёл первым – Ашот услужливо открыл передо мной дверь. Потом мы поднялись на второй этаж, Витман постучал в дверь кабинета, и из-за двери послышался женский голос:
– Кого там в такую рань чёрт несёт?!
Да, пока суд да дело – уже наступила рань. Судя по ощущениям, в академии курсанты выстроились для проведения утренней гимнастики. А меня на построении нет. Весело… Впрочем, наставникам явно не до смеха. Им предстоит докладывать деду, что с подведомственной территории пропал его любимый внук. Если я не найдусь – боюсь, одной разрушенной башней дело не ограничится.
Витман открыл дверь, просунул голову внутрь.
– Марина Аркадьевна? Доброго утра! А мы к вам с интересным предложением.
Марина Аркадьевна оказалась женщиной лет тридцати в строгой отутюженной форме. Форма, правда, едва не лопалась под напором внушительного бюста. Вьющиеся каштановые волосы облаком окутывали её голову. Хорошенькое личико с едва заметными веснушками вытянулось, когда в кабинет вошёл я.
Поначалу я решил, что женщина удивилась моему виду – медицинскому халату, надетому прямо на голое тело. Но оказалось, что причина её изумления в другом.
– В-ваше сиятельство? – пробормотала Марина Аркадьевна, встала и залилась краской. – Господин Барятинский? А… Простите, а что здесь происходит? Я не знала…
Ашот неуверенно хихикнул. Зато Витман чувствовал себя как рыба в воде.
– Да вспомнил вот, как вы намедни восхищались его сиятельством Константином Александровичем, – весело проговорил он. – А тут – оказия! Дай, думаю, познакомлю вас с восходящей светской звездой. Прошу: Константин Александрович Барятинский – Марина Аркадьевна Бутурлина. Кто такой Константин Александрович я уж, с вашего позволения, докладывать не буду. А Марина Аркадьевна уже почти год как управляет этим славным заведением.
Марина Аркадьевна сбивчиво что-то забормотала про великую честь, я тоже чувствовал себя неуютно в качестве экспоната. Впрочем, Витман долго рассусоливать не стал.
– Но вообще, мы по делу, Мариночка Аркадьевна. Министр-то наш – как? Не сбежал ещё, грешным делом?
Как только речь зашла о работе, Марина Аркадьевна прекратила краснеть и заговорила по-деловому, короткими уверенными фразами.
– В одиночке, пищу принимать отказывается, – доложила она. – Ничего не говорит, разумеется.
– Вот и хорошо. – Витман потёр ладони. – Это мы сейчас и постараемся изменить.
– Опять? – Марина скептически подняла бровь. – Проходили ведь уже, Эрнест Михайлович. Вы чуть поднажмёте – а он прикажет долго жить.
– Теперь мы попробуем иной подход. – Витман посмотрел на меня. – Найдётся у вас лишняя тюремная роба, Мариночка Аркадьевна?
– Ещё бы не нашлась, – недоумевала Марина. – А что за подход такой?
– Прежде всего, Мариночка Аркадьевна, нам понадобится ваш талант, – улыбнулся Витман. – Сделайте так, чтобы господин министр ни в коем случае не признал в нашем общем друге знаменитого Константина Барятинского.
Спустя пять минут я застегнул последнюю пуговицу на ярко-оранжевой робе. Спустя ещё пять Марина, стоявшая напротив меня, с облегчением опустила руки и выдохнула:
– Готово, ваше сиятельство!
Я посмотрел в зеркало, висящее на стене рядом с вешалкой. На меня уставился какой-то совершенно не знакомый парень. И лет ему было – двадцать пять, не меньше. Изменилась и причёска, теперь у меня на голове была обычная стрижка, без всяких кос и выбритых висков.
