– Не будет. Им такое неинтересно. Да и мало нас, бывалых, осталось. Почти все либо в Булгарии полегли, либо под Вышгородом утонули! Будешь одногодок-неумех бить. А чтобы хорошо бил, пойдем поищем тебе вина, как грек советовал.
****
Любой большой лагерь, который стоял на месте больше двух дней, быстро превращался в базар. К стоянке съезжались купцы, ремесленники и крестьяне. Они знали, что дружинники всегда готовы потратить жалование на еду и удобную одежду. Особенно щедрыми они становились перед войной – зачем экономить, если скоро выходить в поле?
Торговали и сами дружинники. Одни хотели обменять старую броню на новые сапоги, другие продавали трофеи, а самые опытные выставляли на прилавки привезенные из дома припасы.
Были там и гулящие женщины, врачеватели, кузнецы и много кто еще. Даже заговоры и обереги предлагали на отшибе.
На базаре было тесно, громко, грязно и весело. Все торговались, но без злобы, не из жадности, а больше для забавы. Виляя между толпами покупателей и продавцов, Еремей и Олег быстро нашли торговца вином.
Пухлый мужик в покрытой пятнами рубахе, насвистывая, большим черпаком разливал красное в деревянные стаканы. Вино было по-настоящему воинским – кислым и водянистым. В таком нет ни яблока, ни груши, ни других приятных вкусов. Такое вообще пьют не для вкуса.
Олег осушил стакан одним махом и поморщился.
– Да уж, вкус победы.
– Олежа, ты вечером на пир во дворец пойдешь. В настоящий дворец, княжеский! – Еремей постучал себя по лбу. – Дурень, радуйся! Там такое попробуешь, что внукам рассказывать будешь!
– Да нас посадят где-нибудь со слугами и объедки кидать будут.
– Тамошние объедки лучше, чем все тутошние обеды. Не пойму тебя – такое счастье, так свезло, а ты все недовольный. Драться боишься?
– Ничего не боюсь! – выпятив грудь торопливо ответил Олег. – Просто как-то странно. Зачем начальникам смотреть, как мужики друг другу рожи бьют? Неужели им такое интересно?
– Так, слушай меня, – Еремей назидательно поднял палец. – У вас в глуши, наверное, думают, что князья с неба спустились. Запомни – они такие же, как мы, из мяса и крови. И нравятся им такие же мужицкие вещи, как и нам. Только у них власть и деньги есть, поэтому могут себе больше позволить. Смекаешь?
– Смекаю.
– Ну вот. Это еще и греческий бой, царьградский, – сотник многозначительно пошевелил бровями. – А князья у нас все греческое уважают, как княжны все франкское. Так что ты их в этой свистопляске повесели, а они тебя наградят.
– А потом что?
– Не знаю. Повезет – заметят, пригреют. Не повезет – хоть живот набьешь.
Олег усмехнулся. Все это было непонятно, но раз ему наконец дают показать себя, и не кому-то там, а большим людям… Кто знает, может на пиру его увидит сам Боголюбский?
С таких счастливых случаев ведь и начинается настоящая служба. Сначала внимание получаешь, потом тебе особые поручения дают, затем десятником делают, дальше – сотником. Может даже свой маленький надел подарят.
Зачем еще идти в дружину, если не за этим?
Еремей ободряюще хлопнул Олега по спине.
– Пойдем уже, начинают скоро. Может тебе по голове дадут и дурь вышибут.
Они направились к Нерли. На берегу речки было так же людно, как и в торговых рядах. Солнце стояло в зените, погода была безоблачная и безветренная, поэтому дружинники и гости лагеря спасались от давящей жары у воды. Несколько торговцев потянулись за ними и громко предлагали закуски и холодную брагу.
