Вперёд выдвинулся Монке, сказав:
– Мой фюрер! Я приказал целой роте моряков, чей десант высадился вчера в парке Тиргартен, занять оборону в парке, чтобы не допустить появления русских у здания МИДа на Вильгельмштрассе. Перед ними мной была поставлена задача нести оборону массивного здания, которым по праву считается рейхстаг. Он укреплён множеством стоявших на площади пушек. У самого здания сторожевую вахту несут танки, зенитные батареи.
– Правда, генерал, на месте не наблюдается его председателя, Германа Геринга! – язвительно заметил Геббельс. – Наш жирный боров заблаговременно, как у нас говорят в народе, сделал ноги, оставив на произвол судьбы как рейхстаг, так и самого фюрера. И мы уже не слышим его реплик, обнаруживающих нам полную неосведомлённость в военных делах. И этот предатель и коррупционер захотел заменить нашего фюрера? Скажу вам, господа! У нас только один фюрер – Адольф Гитлер! Человек должен признавать авторитет. Фюрер, воплощающий авторитет, неприкасаем. Всё, что говорит фюрер, всегда верно. Что сделал фюрер, когда установил в Германии образцовую диктатуру? Мой фюрер! – Геббельс обратился к Гитлеру. – Если вы не возражаете, я напомню почтенной публике, что необходимо диктатуре. Для диктатуры, господа, требуются три вещи: человек, идея и последователь, готовый жить ради человека и идеи и, если необходимо, отдать за них жизнь. При отсутствии такого человека диктатура безнадёжна; при отсутствии идеи – невозможна; если же отсутствует последователь, то такая диктатура – просто неудачная шутка. Всегда будет править меньшинство, оставляя толпе только один выбор: жить под властью диктатуры смелых или вырождаться при демократии трусов. Большевики говорят, что их войска приходят в страны Европы как освободители; но везде, где они оказываются, воцаряются бедность и страдания, разорение, хаос и разруха, безработица, голод и болезни, и провозглашённая свобода оборачивается жалким прозябанием, подобным жизни отсталых племён в глубинах Африки, где не знают, что такое жизнь, достойная человека.
– Благодарю вас, доктор, за верность и точность наблюдений! – сказал Гитлер. – Эта жирная свинья – Геринг! У бесчестного властолюбца не хватило мужества умереть вместе с нами!.. Продолжайте, Кребс!
Кребс продолжил сообщение о положении на фронтах, но у участников совещания его неудовлетворительные объяснения вызывали лишь молчание.
– Мой фюрер! – сказал Кребс. – Я должен сообщить, что противник часто преодолевает нашу оборону и заходит в тыл нашим войскам, используя для этих целей туннели городского метро. Русские уже достигли станции метро «Лейпцигштрассе». Она соединяется со станцией на Унтер-ден-Линден и представляет непосредственную угрозу Имперской канцелярии.
– Я отдаю приказ открыть шлюзы на Шпрее и затопить все туннели к югу от рейхсканцелярии.
Все участники, понимая бесчеловечность приказа, от ужаса замерли на месте.
– Мой фюрер! – пытался что-то объяснить Кребс. – Но там же берлинцы!
От этих слов лицо Гитлера приняло жёсткое выражение, ни один мускул на нём не дрогнул, оно сделалось рубленым, как на многочисленных бюстах в его честь:
– Открыть шлюзы!
– Будет исполнено, мой фюрер! – безропотно согласился Кребс.
– Вот так-то лучше, генерал! – молвил Гитлер. – Вы обязаны научиться ненавидеть, все вы. Вы чересчур сентиментальны, так нам не удастся выжить. Запомните это, господа. Мы должны задержать русских, дорога каждая минута. Я верю в храбрость и стойкость наших солдат и я выражаю признательность господам Аксману и Монке, чьи солдаты защищают от красных ближние подступы к рейхсканцелярии.
