Он защитил докторскую диссертацию по каноническому праву и наизусть знал порядки Ватикана. Несколько лет проработав в Священной конгрегации вероучения, он перешел на службу в Государственный секретариат. Отец Азетти блестяще справлялся со своими обязанностями. Он трудился самозабвенно, с умом и, что самое главное, эффективно. Вскоре на него стали смотреть как на восходящую звезду секретариата. Для «дозревания» его направили в качестве секретаря нунция Апостольской нунциатуры в Мексику, а затем в Аргентину. Никто не сомневался, что скоро он сам станет нунцием – послом папы.
Но свершиться этому не было суждено. Азетти впал в немилость, после того как возглавил демонстрацию против кровавого военного режима в Буэнос-Айресе. Он донимал полицию и правительство в связи с исчезновением граждан, давал настолько откровенные интервью иностранным изданиям, что последовал обмен дипломатическими нотами, и не один раз, а дважды.
Но когда на папский престол взошел Иоанн Павел II, стало ясно, что Ватикан более не потерпит политической активности священников, подобных отцу Азетти. Новый папа был доминиканцем, польским порождением «холодной войны», и консерватором, который считал сражение за социальную справедливость мирским, а не церковным делом.
Как часто случалось в истории, доминиканцы и иезуиты ставили перед собой разные цели, поэтому никто даже не удивился, когда Общество Иисуса стало объектом жесточайшей критики. Ордену был брошен упрек, что «ему не хватает уравновешенности» (выражение самого папы) и он больше обращает внимания на политику, нежели на служение Церкви.
У отца Азетти подобный выговор вызвал резкое раздражение, и он наплевал на обет иезуитов – беспрекословное повиновение папе. Разве можно, оставаясь священнослужителем, не вставать на защиту бедных?
Беседуя «не для печати» с американским журналистом, Азетти заметил, что Иоанн Павел II весьма губительно выступает против политической активности. Азетти все сошло бы с рук, ограничься он этим заявлением. Однако он, дабы ни у кого не оставалось сомнений, развил свою мысль, заявив, что Церковью всячески поощряется антикоммунистическая деятельность, в то время как выступлений против фашистов Ватикан не терпит, хотя последние мучают и убивают тысячи людей.
Двумя днями позже эти замечания более или менее точно были воспроизведены в «Крисчен сайенс монитор». Их сопровождала статья и большая фотография отца Азетти во главе демонстрации. Под фотографией было указано его имя и стояло всего лишь одно слово: «Раскол?».
Азетти повезло, что его не отлучили от Церкви, а лишь понизили. Для смирения гордыни его отправили в приход столь отдаленный и крошечный, что никто не мог точно сказать, где он находится. Некоторые считали, что он расположен вблизи Орвьето, другие – что неподалеку от Губбио. Все сходились в одном: опальному священнику предстояло служить где-то в Умбрии, но где точно – неизвестно. В конце концов, обратившись в государственную топографическую службу, Азетти нашел нужное место. Точка, обозначавшая поселение, оказалась не больше булавочной головки и находилась к северу от Тоби. Его карьера закончилась должностью приходского священника.
И вот отец Азетти переступил порог так хорошо знакомой ему просторной приемной. Обстановка в приемной отличалась удивительной простотой: две деревянные скамьи, старинный письменный стол и распятие на стене. Под потолком, перемешивая горячий воздух, лениво вращался вентилятор.
