«Знаешь, что я чувствую, Игорь?» – с улыбкой спросила она. «Конечно, я специалист по чувствам людей, – с дурацким бахвальством ответил Кремов, – я же Нерв». Ее брови взметнулись вверх: «Правда?! Я смущена!»
Она представляла Нервов по клюквенным описаниям западного кино – неврастениками с цепким взглядом, потными жидкими волосами, постоянно копающимися в собеседнике и вынюхивающими любую гадость. О да – информация о волосах и неврастении не подтвердилась, но этот русский все же «читает» мысли! Так, должно быть, рассуждала милая француженка, сидя на скамье в старом парке напротив Игоря. Она в чем-то ошибалась, а в чем-то нет. Еще никогда Кремову не встречался человек настолько понятный и прозрачный.
Молодые люди вскоре поженились, невзирая на прохладное отношение родителей невесты к выбору. Лана легко согласилась на окончательный переезд в неродной Защекинск, где мужу предоставили просторную служебную квартиру. Какое же счастье испытали они там!
И вдруг этот кошмар – увольнение из Нерва, метания с новой работой, поиски себя, измена любимой француженки. Почему жизнь рушится во всех аспектах, почему самое дорогое не может сохраниться? Игорь подметил неотвратимость некой цикличности, будто каждые несколько лет его переводили в следующий класс, а на выходе из прежнего отбирали все фанты, одежду, учебники, разлучали с друзьями-второгодниками или, напротив, с ребятами, скакнувшими экстерном на пару ступеней вверх. Затем в новой обстановке приходилось одеваться по сложившейся моде, заводить местных друзей, выполнять другую учебную программу. Больше всего раздражала бесцеремонность «школьной администрации», пропускавшей через жернова обысков и конфискаций в конце каждого цикла – прежний мир всегда рассыпался.
Зато сейчас Игорю ясно открылось многое, о чем он не задумывался прежде. Например, эмоции жены, не сожалевшей о неизбежном расставании, которые заполнили всю комнату при последнем разговоре. Их терпкий запах, восставший в памяти, просто кричал о непроизнесенном – да, наверное, и не произносимом в такие моменты. О чем? О дыме дорогой сигары, об аромате модных духов, о посещениях элитных клубов, о вкусе мартини, об интрижках с мускулистыми загорелыми коллегами, о беспечном достатке и неге в плетеном гамаке на собственной яхте, о нравах высокого общества и перспективах «роста», о хрусте новеньких купюр в пальцах с идеальным маникюром – обо всем, что ускользало из жизни Ланы с потерей Игорем престижной работы.
Ему же, как назло, не хотелось выделять деньги на «трендовую» одежду от дизайнеров «с именами», он в упор не понимал, зачем шьют френчи с эффектом «старения», будто молью побитые, почему «в сезоне все» цепляют к джинсам причудливо декорированные подтяжки, и еще – как Игорь ни силился, он не научился отличать эспадрильи от мокасин.
Что предложить жене взамен – мотоцикл? Надоевшая игрушка, несолидно. Романтика на ночной крыше с бутербродами и телескопом? Пары раз хватило. Книги, поездки, дети, в конце концов? Все перечеркивалось в глазах любимой француженки необратимой «деградацией» мужа. Он не дал ей того, что она желала, и она крепилась, сколько могла! Чего же еще? В такие моменты всегда кому-то больно, оттягивать финал не имеет смысла.
Лана беспощадно права. Он проспал ее мечты и, уж если начистоту, – занял чужое место подле женщины, на которую имелся бойкий спрос, ведь кроме романтики и минимального достатка не мог похвастаться тягой к сигарам и светским извращениям – не дорос.
