Все это немного непривычно – ведь раньше, до того как папа заболел, он всегда уходил на работу в костюме с галстуком и начищенных ботинках. Теперь же все как раз наоборот. Костюм с галстуком он надевает только на какие-то очень важные мероприятия, которых почти никогда не происходит. В последний раз он так одевался, когда сопровождал маму на рождественскую вечеринку у нее на работе. А вот сам, собираясь на работу, надевает удобные брюки и застиранные футболки. Единственная проблема – судя по всему, когда он носил костюм, то зарабатывал гораздо больше денег, чем сейчас, когда ходит в старых футболках.
Я залезла на кухонный стул и, как обычно, насыпала хлопья в йогурт.
– О, привет, моя большая девочка! – воскликнул папа, увидев меня. – Как ты себя чувствуешь теперь, когда стала на целый год старше?
– Хм, – ответила я, потому что еще не до конца проснулась. – Хорошо, – добавила я немного погодя. Ведь он просто шутит со мной. – Послушай, папа, – проговорила я, когда уже как следует подкрепилась хлопьями. – Ты знаешь, этот самый… папа Электры… ну тот, который впал в кому, когда в день летнего солнцестояния произошла вся эта штука с электричеством, помнишь?
– Да-а, – протянул папа и повернулся ко мне. – Тот, который был немного не в себе, сорвал электрические провода и все такое. А что с ним?
– Он очнулся, – сказала я. – И исчез.
– В каком смысле исчез? – удивился папа, опускаясь на стул напротив меня. – Что ты хочешь сказать?
Я пересказала ему то, что услышала от Ореста. По правде сказать, не так много.
– Странно, – проговорил папа. – Как это из больницы отпустили пациента, который только что был так тяжело болен? Может быть, это просто какая-то ошибка? Иногда случается, что пациента отправляют, например, в другую больницу, а потом какая-то медсестра забывает сделать об этом запись, а другая медсестра смотрит в бумаги, – вот и создается впечатление, что человек исчез.
Я пожала плечами. Неужели больница может вот так взять и потерять пациента? Надеюсь, мне вообще не придется болеть. Подумать только, а вдруг бы они потеряли папу в то время, когда он больше находился в больнице, чем дома!
– По крайней мере, Орест так сказал. Говорит, из больницы звонили Моне.
– Да-да, – кивнул папа и серьезно посмотрел на меня поверх чашки с чаем. – Но в этом нет ничего страшного, Малин. Ты ведь понимаешь, да? Он не опасен. Просто немного… странный.
Да, вот именно. Странный. Самое подходящее слово.
– А где мама? – спросила я.
– Она сегодня рано уехала на работу, – ответил папа. – Во второй половине дня у нее встреча с консультантом по лечебной гимнастике.
Мамина нога почти восстановилась после травмы, полученной зимой, когда она поскользнулась на льду. Она старается как можно чаще делать специальные упражнения – например, когда смотрит телевизор или завтракает.
– Кстати, не хочешь в выходные пойти со мной в поход? – спросил папа ни с того ни с сего.
– В поход? – переспросила я и посмотрела на покрытую тающим снегом улицу за окном. – Это как? Ночевать в палатке? В марте?
– М-да, – пробормотал папа. Теперь он тоже посмотрел за окно. – Пожалуй, действительно рановато. Но можно переночевать в сторожке. И затопить там печь.
Он с надеждой посмотрел на меня.
– Папочка, давай поговорим об этом в мае, – ответила я как можно добродушнее. Он рассмеялся. Это хорошо. Не хотелось его огорчать. Но и ночевать в палатке при минусовой погоде тоже совсем не хотелось!
