Код равновесия. Техногород - страница 18

Но Фантазёр махнул рукой, будто она сказала что-то незначительное, наклонил к ней бледное, конопатое лицо и зашептал:

– Они появляются раз в двадцать дней, по ночам, с точностью до минуты. А это значит, что земли Снаружи обитаемы!

Тёзка поёжилась.

– Ты сошёл с ума, – отрезала она.

Фантазёр распахнул дверь:

– Я видел самолёт! – упоённо воскликнул он в темноту, – Мы можем всё!

Но город слушал новости, гудки машин и шум фабрик. С улиц никто не мог заметить паренька, стоявшего так высоко над всеми. А если бы кто-нибудь пригляделся к одному из многих башенных кранов города, то зажмурился бы от света экранов и прожекторов и не увидел крошечную фигурку библиотекаря, победно вскинувшего руки.

– Эгей, Котлище! – не унимался Фантазёр, – Я знаю твою тайну!

Он неуклюже подпрыгнул на самом краю и чуть не сорвался вниз. Тёзка взвизгнула и зажмурилась.

– Я догадался, – вернулся он к ней, – понимаешь, сам! Я сам нашёл ответ. А не верил! И никто не поверит.

Тёзка тоже не верила ему, но знала, что Фантазёр – гений, просто судьба не дала ему шансов проявить себя. И сейчас она забыла о своём недавнем испуге и гордилась, что именно её библиотекарь позвал сегодня с собой. Они сидели, обнявшись, а от шнура шёл жар. В распахнутую дверь залетали редкие, мелкие снежинки и сразу таяли на тёплом полу.

– Почему бродяги не перелетели через Мусорные стены, если у них есть машины для этого? – вдруг спросила Тёзка.

– Может, они не хотят – предположил Фантазёр и прошептал, – А ты помнишь, как Система ошиблась на станции? В последнее время она часто ошибается, и я думаю…

– Тш-ш-ш… – Тёзка ладонью прикрыла ему рот, – Ты что! Об этом нельзя говорить.

Фантазёр поцеловал её руку и убрал от лица.

– Я всё думаю про городской архив. А ещё я боюсь, что Система сходит с ума, – с болью закончил он.

Центры подготовки перспективных кадров, или просто перспектумы, были в каждом из восьми районов Котлища. Тёзке не повезло жить слишком далеко от своего центра подготовки и девять дней из десяти она поднималась ещё до рассвета.

В одно утро Тёзка, как обычно, стояла в очереди на входе перспектума. Она подошла к сканеру и собиралась было пойти в класс, как господин помощник директора сделал ей знак отойти к стене, где уже собрались несколько десятков человек. Тёзка встала в углу и пыталась сообразить, что они могла натворить и насколько недоволен ими может быть господин помощник. Она с тоской смотрела, как её однокурсники идентифицировались и спешили на занятия и пыталась успокоиться и прогнать страх. Вот все разошлись, прозвучал сигнал к началу дня, помощник директора запер двери перед носом опоздавшего и кивнул тем, кто стоял у стены. Он уверенно шёл по пустому, красному коридору, а за ним в полной тишине, друг за другом, шагали ученики. Ни шёпота, ни вопросов. Они поднялись на второй этаж по винтовой лестнице и оказались перед чёрной стеклянной дверью, за которой скрывался кабинет господина директора перспектума.

Тёзка чуть успокоилась. Господин директор был проводником, как директора всех учебных заведений; он не повторял сказанного, не повышал голос, не наказывал виновных – всем этим занимался его помощник. Затемнение на стеклянной двери рассеивалось дважды в день, но никто из перспективных не мог сказать, как выглядит кабинет господина директора – они старались не задерживаться под винтовой лестницей. Тёзка никогда не слышала ни звука со второго этажа, но знала, что оттуда видно всё, что происходит в школе, в их районе и в мире, ограждённом Мусорными стенами. Она молча перебирала в памяти свои возможные ошибки и кляла себя за ночную прогулку с Фантазёром, а из вентиляции пахло маслом и слышался чей-то тихий храп – за стеной начинались жилые квартиры. Этажом ниже, прямо под ними расположился магазинчик напитков, и Тёзка пообещала себе, что если её не отчислят, то она купит себе дынной газировки со льдом, а к ней – горячей карамели. Тут темнота перед ними пропала и оказалось, что никакой двери вовсе не было. По приказу господина помощника они все вошли в кабинет и встали у порога.