Код Таро и Практическая Магия. Том III - страница 42
Прототип Бафомета. Как считают многие исследователи, имя пророка Магомета (Мухаммеда) в устах европейцев превратилось в Бафомета. Это подтверждает письмо графа Ансельма де Рибемонта, принимавшего участие в битве с сельджуками, напавшими на византийские города: «На заре следующего дня они [сарацины] громко взывали к Бафомету (Baphometh); мы же молились Богу безмолвно, в сердце своём. Затем мы пошли в бой и оттеснили их всех за городские стены». В 1071 г. хронист Первого Крестового похода Раймунд Агильерский в письме к архиепископу Манассию I Реймскому, называл мечети «бафумариями».
Позднее, около 1194 года, Бафомет фигурирует в стихах трубадура Гаводана, а около 1250 года – в поэме Аусторка д’Орийяка, оплакивающего в ней поражение Седьмого Крестового похода. Кроме того, одна из четырёх сохранившихся глав перевода «Книги о наставлении детей», самого раннего из дошедших до нас трактатов алхимика XIII века Раймонда Луллия, носит название «De Bafomet». Возможно, Элифас Леви почерпнул имя своего персонажа из этих источников.
Контакт с мусульманским миром, с которым тамплиеры раньше не сталкивались, не мог не оставить свой след в мировоззрении храмовников. Хотя известно, что они многое переняли от мусульман, начиная от алхимии и медицины и заканчивая живописью и поэзией, христовым воинам внушалось негативное отношение к исламу. А потому Мухаммед как основатель этой веры позиционировался как олицетворение зла.
Христиане считали мусульман язычниками и идолопоклонниками, а Мухаммеда – антихристом. Магомет, который позиционировался Церковью как «противник Христа», в представлении средневекового простолюдина мог ассоциироваться с дьяволом. С сатаной исламского пророка отождествлял византийский философ Никита Пафлагон в сочинении «Осуждение Мухаммеда» (IX в.). Ему вторил историк XII века Гильом Тирский, который писал: «Магомет – первенец Сатаны, провозгласивший себя посланцем Бога, и по Востоку… распространилось его учение». Данте помещает Мухаммеда в восьмой круг Ада, в девятую «злопазуху», где мучаются души смутьянов, наказанием для которых служит ужасное «потрошение».
Олицетворение зла. Так как тема, связанная с мусульманами, была для тамплиеров животрепещущей, вполне возможно, что имелось и символическое изображение Магомета. Как на самом деле выглядел пророк, они не могли знать – в исламе лица таких персон было запрещено изображать, потому и придавали ему зооморфные черты дьявола. В результате на некоторых мозаиках и фресках католических храмов в лицах дьяволов явно выступают восточные черты.
Схожий «портрет» Мухаммеда в роли дьявола изображён в сцене Страшного суда на фреске Джованни де Модены (XV век) в базилике Сан-Петронио в Болонье. Таким образом, некое подобное существо могло присутствовать на таблицах прото-таро.
Дьявол. Трактат конца XIV в.
Элифас Леви утверждал, что «с исторической точки зрения, «Дьявол» – это Бог любого народа, вызывающего у вас личную неприязнь», и в нескольких местах перечислял возможные ассоциации. В книге «Догмат и Ритуал Высшей Магии» он пишет: «Да, здесь перед нами именно он: фантом всех наших ужасов, дракон всех теогоний, персидский Ариман, египетский Тифон, греческий Пифон, древний змий иудеев, фантастическое чудовище, ночной кошмар, бука, горгулья, великий зверь Средневековья и тот, кто хуже всех перечисленных, – Бафомет тамплиеров, бородатый идол алхимиков, непристойный бог Мендеса».
Похожие книги
