Вырваться из Иерусалима оказалось сложнее, чем он предполагал. Ари чувствовал незримое наблюдение – взгляды коллег, которые казались слишком долгими, щелчки в телефонной трубке, подозрительно знакомые машины на улице. Он запросил краткосрочный полевой выезд под предлогом необходимости калибровки оборудования и сбора контрольных проб грунта на месте предыдущих раскопок у Кумрана – достаточно правдоподобная причина, связанная с его официальной работой. Заявку утвердили, но он не сомневался, что его передвижения будут отслеживать.
Он тщательно подготовился. Взял стандартное полевое оборудование, но добавил к нему чувствительный детектор электромагнитных полей и модифицированный GPS-трекер, передающий ложные координаты через определенные интервалы. Свой обычный мобильный телефон он оставил в лаборатории, взяв старый, кнопочный аппарат без интернет-доступа и с новой SIM-картой. Он также попытался через зашифрованный чат своего таинственного «союзника» передать закодированный вопрос: «Известны ли случаи стабилизации состояния в зонах с низким ЭМ-фоном? Ищу подтверждение гипотезы». Ответа не последовало, возможно, время связи истекло, или союзник не захотел или не смог ответить. Ари был предоставлен сам себе.
Дорога из Иерусалима на восток, к Мертвому морю, была как путешествие в другой мир. Шумный, вибрирующий энергией и технологиями город сменился сначала пригородами, потом редкими поселениями, а затем – бесконечными, выжженными солнцем холмами Иудейской пустыни. Пейзаж становился все более древним, первозданным. Скалы цвета охры и песка, глубокие тени в ущельях, слепящее солнце в зените. Воздух был сухим и горячим, но чистым. Ари следил за показаниями ЭМ-детектора. Как он и ожидал, по мере удаления от города уровень излучения резко падал.
Он свернул с главного шоссе на едва заметную грунтовую дорогу, ведущую в сторону Кумранских руин, но не доехал до них. Его целью была не туристическая зона, а одно из боковых вади – сухое русло реки, затерянное среди скал, которое он приметил на спутниковых картах. Дорога стала почти непроходимой, и последние километры ему пришлось идти пешком, неся на себе рюкзак с оборудованием.
Когда он наконец добрался до выбранного места – глубокого, узкого каньона с отвесными стенами, – солнце уже клонилось к закату. Тишина была почти абсолютной, нарушаемая лишь шелестом ветра да криком какой-то пустынной птицы. Ари включил детектор. Показания были поразительными – уровень электромагнитного фона был близок к нулю, ниже, чем в самых изолированных лабораториях. Он сделал несколько глубоких вдохов. Воздух здесь действительно ощущался иначе – легким, чистым, спокойным.
Он разбил скромный лагерь под скальным навесом, установил датчики для мониторинга среды. Первые часы он просто сидел, наблюдая, как краски пустыни меняются в закатных лучах, как на темнеющем небе одна за другой зажигаются звезды – яркие, чистые, какими их никогда не увидишь в городе. Чувство изоляции и одиночества смешивалось с ощущением правильности выбранного пути. Здесь, в этой тишине, возможно, крылся ответ.
Ночью, когда он уже собирался забраться в спальный мешок, его внимание привлек слабый отблеск света выше по склону каньона. Не костер, а что-то тусклое, прерывистое. Любопытство и осторожность боролись в нем. Он взял мощный фонарь, нож и тихо двинулся вверх по каменистой тропе, стараясь не шуметь.
