– Это камень Кова, – объяснила она, повернувшись к Сол. – Куда бы ни отправилась семья, она берет с собой Кову и устанавливает у входа в дом. Ничего другого для перемещения дома не требуется.
Из уважения к своей новой подруге Сол повторила ритуал. Маури, немного помявшись, усмехнулась.
– Посторонним это ни к чему, особенно тем, кто живет в Эзо, в особняках с каменными стенами.
Войдя вслед за Маури в дом, Сол стала свидетельницей странной сцены.
Трое мальчишек в бешеном темпе кружили у большого металлического котла, установленного в центре круглой комнаты. Чуть в стороне трудились три островитянки в традиционных длинных платьях. Выхватывая из подвесных корзин какие-то овощи и коренья, они швыряли их на разделочный стол, крошили ножами и отправляли в котел.
Развалившийся в веревочном гамаке в углу мужчина лениво потягивал пиво из бутылки. Царящего вокруг хаоса он как будто не замечал, поскольку все внимание было приковано к старенькому лайтборду с тянущимися от него оголенными проводами. Сигнал был слабый, но Сол все же разглядела двух гриваров, обменивающихся ударами в круге.
– Катеда! Маруу и этмеми, о Катеда! – проревел он, прикладываясь к бутылке.
Его взгляд скользнул в сторону, чуть задержался на Сол и переместился на Маури.
– Ло дафе, это моя новая подруга Сайана, она из Эзо, – четко и быстро, словно заученную реплику, произнесла Маури. – Она также проходит пробы на следующей неделе, и мы вместе будем готовиться к отбору.
– Вот как? – Мужчина перешел на тикретийский, и его слова засочились сарказмом. – Надо полагать, она тоже пробьется в команду лорда? Победит собравшихся со всего мира лучших гриваров, а главное, мужчин?
Сол почувствовала, как вспыхнули щеки, а Маури, задетая отцовским оскорблением, едва заметно вздрогнула.
– Дафе, я лучше попробую стать боевым гриваром, чем буду сидеть весь день напролет и смотреть, как дерутся другие.
Мужчина в гамаке глядел на нее с прищуром.
– У меня трое мальчишек подрастают, так что есть кому поддержать традицию. А тебе не мешало бы занять место у плиты, рядом с тетушками, и забыть эти глупые мечтания о боях и победах. – Он повернулся к Сол. – Видишь, девочка из Эзо, как неуважительно она относится к своему дафе? А ты к своим относишься так же, да?
– Мои родители умерли. – Сол тотчас пожалела, что сболтнула лишнего.
– Вот как. – Мужчина прижал к груди кулак и склонил голову. – Но будь они живы, разве хотели бы, чтобы ты гонялась за тенями? Чтобы пыталась получить то, чего никогда не имела?
Сол начала отвечать, но Маури оборвала ее:
– Там, откуда она родом, в Эзо, отцы гордятся тем, что их дочери сражаются. Подбадривают их, бросают цветы с трибун! И хоронят, как подобает скорбящим.
Мужчина поднялся со своего места и свирепо воззрился на Маури.
– Знаешь же, девочка: я ничего не мог для нее сделать. Она лежит там, где ей подобает лежать. И ты тоже окажешься там, если пойдешь по этому Пути.
Маури отвернулась от отца, и Сол заметила блеснувшие в ее глазах слезы.
– Э, Икаре!
Одна из стряпух встала перед ними, скрестив руки на груди. Она посмотрела на Сол и тепло улыбнулась.
– Ты гостья в этом доме, и мы должны принимать тебя как гостью. Не забивать тебе голову нашими проблемами, а наполнить желудок. – Она указала на кастрюлю с тушеным мясом.
– Карту, тетя Кесс. – Маури вздохнула и улыбнулась, потом взяла Сол за руку и повела ее к миске восхитительно пахнущего варева.
