– Тяжело возле Мастера? – с улыбкой спросила Марго. Кому, как не ей это знать!
– Тяжело! – честно ответил Лёня. – Но в самый раз!
Ну, васёк и васёк. Он научился шить кимоно и пытался их продавать, но дело не пошло. Деньги, взятые в долг, улетели в трубу. Васёк.
Однажды он через стенку услышал, как Маргарита сказала: «Лёня лучший! Жук в муравейнике». Мастер согласился: «Да, признаю, он достоин унаследовать ремесло». Утром Лёня сомневался, может это был сон? Но сохранил услышанное на острие своего духа.
Лёня всего себя отдавал Школе и Мастеру без остатка, как того и требовала Традиция. И когда Школа начала развёртку в России, он стал основной тягловой силой. На его плечи легла организация переезда Мастера и Маргариты в Петербург. Лёня рисковал, обменивая сумы на доллары, грузил вещи в контейнер, искал жильё в Питере. Оказалось, Марго трудно угодить, но он всё это осилил, за что удостоился права жить с ними в северной столице. Они выделили ему место для сна в прихожей, на коврике, как псу, но он не роптал. Это честь – спать на коврике у Мастеров.
Лёня продолжал служить им верой и правдой. Он приносил тяжеленые сумки с продуктами, мыл посуду, пылесосил и драил полы. А по вечерам жадно слушал, о чём они говорили между собой.
Однако он не верил, что Мастер и Маргарита сверхъестественные существа. Незаурядные, обладающие доступом к изнанке мира, но люди. Маргарита, бывало, раздражённо кричала на Мастера или даже отчитывала его.
В Питере Мастер резко сдал.
– Кто я? – как-то задал он вопрос Лёне и, похоже, всерьёз ждал от него ответа.
Лёня ответил:
– Вы – Мастер.
– Представляешь, маэстро, – произнес Эс-эН, – у меня даже российского паспорта нет! Первый же придравшийся мент будет считать себя вправе пить мою кровь.
Эс-эН и Лёня однажды возвращались на метро с очередной бесплодной встречи домой. Сидячие места в вагоне оказались все заняты. Вдруг на лице Мастера появилась гримаса боли. В первые мгновения Лёня не мог понять, что происходит. Эс-эН буквально повис на нём, схватившись за его плечи, и просипел ему на ухо: «Если я сейчас не сяду, мне хана!» Лица пассажиров в вагоне казались, словно облитыми холодной субстанцией света, слегка припухшие, рыхлые, как мякиш батона. Лёне пришлось преодолеть отвращение перед контактом с этими существами, и он попросил какого-то парня уступить место.
В другой раз Лёня делал Мастеру массаж и вдруг нащупал уплотнение. Опухоль бугристым грибом росла внутри шеи.
– Что это, сэнсэй?
– Это, Лёня, непреодолимые обстоятельства, – ответил Эс-эН. – Данность, с которой я ничего не могу поделать.
Эс-эН тяжело заболел, да так, что туалет посещал только с помощью Марго.
***
Лёня знал, что учиться надо не той запредельной мудрости, которую Мастер и Маргарита преподавали на семинарах, она бесполезна, а тёмному ремеслу, житейскому искусству войны.
В Ташкенте Лёня возил сэнсэя на своей белоснежной «Ниве». В один из жарких солнечных дней они сделали хороший базар и возвращались домой. На перекрёстке Актэпэ зажегся красный, и Лёня остановился, пропуская автобус, забитый пассажирами.
– В такую жару лучше не вылезать из дома, – сказал Лёня.
– Маэстро, у них нет выбора, – ответил Эс-эН, и как только он произнёс эти слова, раздался оглушительный удар. Внезапно выскочивший грузовик врезался в этот автобус.
От страшного столкновения из искорёженного металла на плавящийся асфальт высыпались люди, прямо, как горсть разноцветных драже. Рыдал малыш весь в крови. Пожилая узбечка кричала: «Вай дод!» Много неподвижных фигурок пестрело на дороге. Когда-то Лёня работал спасателем в горах, умел оказывать первую помощь. В душе он был настоящим героем. Его мышцы дёрнулись, но Эс-эН положил ему на плечо свою тяжёлую ладонь и сказал тихо и внятно:
