Кофе для Яны - страница 2

Яна открыла было рот, чтобы возразить или согласиться, но только и смогла, что вздохнуть. От обиды и осознания того, что она впервые по-настоящему понравилась себе в зеркале после 30, у Яны опять выступили почему-то слезы. Это не были тяжелые слезы грусти или чего-то там – просто увлажнились глаза от переполнивших ее чувств. Это действительно была очень важная перемена в Янином мироощущении.

– Не расстраивайся. Перемены – они ведь внутри тебя. Раз ты здесь, значит, готова к ним. Сюда приходят либо за стабильностью, либо за переменами. Так что жди!

– Иронька, ну разве я могу расстраиваться? Я в шоке! Я смотрю в зеркало и словно бы там не я. Какая-то принцесса. Так бывает?

–Ты – красавица! И, кстати, всегда была ей, просто стеснялась этого почему-то. И коса твоя сама по себе хороша. Но тебе она не идет, вот и все.

Яна молчала. Какая ерунда. Она всегда гордилась своими волосами. Просто считала себя некрасивой, а волосы были ее единственным украшением. Так говорила ей мама, любовно расчесывая перед школой непослушные кудрявые локоны, что для женщины волосы главное украшение, а кто говорит другое, просто завидует. И вообще все завидуют, потому что ни у кого такого нет.

Какое это сейчас имеет значение? Почему ей должны завидовать? Почему ради этого надо делать то, что не хочется? Почему она чувствует себя виноватой за то, что отрезала волосы? Яна выросла и давно сама принимает решения, но предательский родительский голос из детства назидательно приказывал слушаться заповедей, которые повторяла мама, провожая в школу. Это было как ритуал – Они с мамой вставали, умывались, завтракали, после чего начиналось ежеутреннее мучение по расчесыванию, заплетанию, сопровождавшееся спокойным разговором с мамой. Говорила всегда мама, Яна слушала вполуха, иногда кивала и поддакивала. Не потому, что соглашалась, а просто спорить с ней было чревато – слишком много возражений роилось в Яниной голове, и выложить их все было бы просто неуместно, ведь чем быстрее мама закончит, тем скорее можно убежать из этой душной комнаты с резными позолоченными цветами на изголовье кровати. Мама говорила, упрекала, давала советы, с кем дружить и как учиться, словно бы вплетая нити фраз Яне в локоны, откуда они как змеи должны были забраться ей в голову и поселиться там. Пару раз Яна пыталась спорить, но это дорого ей обошлось – услышав возражения, мама рассердилась, а потом долго плакала, видимо, Янины взгляды на жизнь шли вразрез с маминым пониманием добра и зла. Будучи девочкой умненькой, Яна решила, что возражать нет смысла. И затихла на пару лет. После чего, набравшись наглости, настояла на том, что прическу в 14 лет она себе будет делать сама.

До этого мама придумывала какие-то замысловатые конструкции на ее голове, сейчас это каждый день была простая коса, которую было легко заплести и необязательно расплетать на ночь. И вроде немного полегче стало, но через какое-то время выяснилось, что мамины заповеди будто бы вплелись в косу, и стали основой теперь уже ее собственной жизни.

Яна достала косу из пакета и положила себе на колени. Ей вдруг подумалось, что теперь все эти правила, такие правильные и нужные, так заботливо вплетенные ей в волосы, там и остались, в этой косе, и лежат теперь у нее на коленях красивым кольцом, и чувство легкости и свободы переполнило ее вдруг. И благодарности к Ироньке. А более того – к самой себе, за свою смелось и порыв.