– Я так люблю этот цвет! Я бы в нем жила! – ласково отозвалась она, откладывая кисти, которыми сейчас рисовала и покружилась на рабочем стуле.
– Тогда давай сделаем тут ремонт и всё в этот цвет распишешь! Я найду какую-нибудь дополнительную подработку, а ты выпустишь свою блестящую фантазию!
– Класс! У меня даже есть идея! – загорелась девчонка.
– Какая же? – игриво спросил я.
– Вот такая! – она притянула меня к себе за спину, а когда я наклонился для поцелуя, подставила нежную щеку, как девушка на картине Климта…
По пути, в одном из закрытых дворов, за решетчатой калиткой, мелькнула репродукция картины “Поцелуй” Климта, выполненная на чуть закругленной стене в стиле стрит-арт.
Впервые, мне не показалась эта пара романтичной.
Скорее, рыжая девушка разрешает себя целовать, как делала много лет моя бывшая невеста. Она, наверное, позволяла мне быть рядом, любить её, но как только потребность во мне отпала – моментально сменила вектор.
Подметил, что и мужчина на картине неестественно согнут, будто ломается под стать позе своей возлюбленной.
Я крепко задумался об этом, и не заметил, как первый час мы прошли практически молча. Девушка тоже окунулась в какие-то свои мысли и я решил её не напрягать пустой болтовнёй. При этом, она смотрела по сторонам, внимательно разглядывая дома и балюстрады, рассматривала фонарные столбы и людей, фонтаны и читала таблички на зданиях.
Очень странно, она явно не местная и была здесь, кажется, впервые, но совсем не фотографировала на телефон, который виднелся из заднего кармана. Он за это время вообще не издал ни звука. Ни единого оповещения из соцсетей и мессенджеров, аппарат просто тихо сидел в кармане. Я сначала решил, что она туристка, но теперь думаю это не так. Может, она приехала к кому-то, но там выяснилось, что её не ждут.
А ещё, мне кажется, что она не из Москвы, хотя мы сошли с одного поезда сегодня утром.
Короче, больше вопросов, чем ответов. Но мне совершенно не хотелось оставлять её сейчас одну, и я пока даже не понял почему.
– Кофе? – обратилась она ко мне и это вызвало на моем лице широкую улыбку.
– Да, Вода? – с удовольствием отозвался я.
– Почему вы продали свою модернистку? – неожиданно спросила она, с интересом разглядывая табличку “модерн” на витрине мебельного магазина, который мы сейчас проходили.
– Потому что пришло время прощаться с прошлым, которое меня тут держало. – честно ответил я.
– Плохое прошлое? – она задала вопрос и остановилась, разглядывая моё лицо.
– Ужасное! – улыбнулся я. – На моем счету очень много очаровательных и красивых девушек, которых я угощал кофе и заводил в закоулки города, уверяя их, что они сами выбирают путь и расчленял их в своей модернистке, возвращая домой в семи мешках!
Я попытался изобразить зловещую улыбку, но девушка очень звонко рассмеялась.
– Вы знаете, что производите приятное впечатление и совсем не вызываете подозрений? – спросила она. – И даже хитрая улыбка у вас какая-то тёплая.
– Это мой главный инструмент в мрачных делах! – подтвердил я, и снова попытался зловеще улыбнуться.
– А что на счёт модернистки? – не унималась она.
– Всё до банального просто, как и у всех, наверное. – пожал я плечами.
– Разбитое сердце? – предположила она.
Ну вот теперь я, кажется, знаю, о чем болит её душа. Обычно первое предположение мы выбираем из собственного опыта и из своих мыслей. И я её понимаю как никто другой.
