…Вовка в понедельник пошёл в милицию на отметку. Ланин был в дежурке, через стекло он спросил Колчака:
– Это ты Назарова надоумил писать на меня несуразицу. Мне всё известно, можешь мне не заливать, что ты ничего не знаешь. Его я отправлял в дурку один раз. Отправлю и второй раз, а следом и ты пойдёшь за ним в нужном мне направление.
– Я не знаю, о чём ты говоришь, но слухи по городу ползут, что половая ориентация у майора Ланина нарушена. Тебе бы от позора перейти в другое отделение работать, – посоветовал ему Колчак. – А если ты беднягу убогого хочешь спрятать в дурдом, ты расписываешься в правдивости тех посланий, которые Володя оставляет на почтах, – осадил он Ланина.
– Он больше у меня не войдёт ни в одно отделение связи, – с ненавистью сказал Ланин.
Присутствующий там дежурный Силантьев слушал диалог Колчака и Ланина, потом засмеялся и сказал:
– Кончай Ланин отпираться, сломал целку юродивому, теперь отмахиваешься. Скажи спасибо, что он пока пишет о любовной новогодней ночи, а вот когда он будет требовать, чтобы ты женился на нём. Тогда тебе придётся распрощаться с погонами и работой.
– Прекрати немедленно ерничать? – завизжал он, словно резаный поросёнок – Как вы не поймёте, что он больной человек. Я с ним в соседях живу тридцать восемь лет и знаю его, как облупленного.
– Вот, ты его по добро соседски и познакомил со своим бесстыжим другом, – не успокаивался подкалывать Силантьев, Ланина.
…Колчак не стал слушать дальнейшую перепалку двух майоров. Он вышел из отделения довольный, что его небольшими усилиями была нанесена моральная травма ненавистному ему менту. План, как затащить Ланина в подвал графских развалин, и оставить его на ночёвку там, у него не выходил из головы.
На следующий день Витя на дамском велосипеде, в импортных крагах на руках и очках от ветра подъехал к милиции. Приставив велосипед к стене парадного входа, он поправил на себе сумку почтальона и проследовал в кабинет Ланина:
– Я прибыл по вашему заданию, которое вы мне поручили выполнять, – браво доложил он. – Сообщаю, в воскресение у Колчина были подозрительные лица, которых я ни разу не видал. Я засекал время, они на чердаке были около двадцати минут. А потом Колчин пошёл к себе домой, а те сели в автобус, который следовал в областной центр. Я следил за ними, до тех пор, пока не тронулся автобус.
– Так, так, – обрадовано произнёс Ланин. – Молодец Леонов! Держишь своё слово, мне это нравится! А теперь скажи, сколько их человек было, как они выглядели и в чём были одеты.
– Их было двое, рост примерно сто семьдесят у обоих, одеты в джинсу. Один в синею куртку, другой в чёрную куртку. Волосы, не заметил какие у них. Воротники были подняты, а на голове тюбетейки с большими козырями.
– Хорошо, Леонов, – а ты не заметил в руках у них, что было, ну там сумка или свёрток какой, – допытывался Ланин.
– Нет, – чего, не видал, того не видал, врать не буду, – сказал Витя.
– Молодец, молодец, – твердил Ланин, затем он встал, открыл сейф, достал початую бутылку водки, и гроздь винограда. Налил, чуть больше полстакана и протянул Вите.
– Я не за водку согласился работать, – отказывался Витя, – я за идею по искоренению преступных элементов в России.
– За идеи тоже надо выпивать, иначе они воплощаться не будут, – почти силком Ланин всучил Вите в руки стакан с водкой.
Витя ломаться больше не стал, залпом выпил содержимое стакана и сорвал с грозди винограда пару ягод, которыми закусил.
