Кофе в бумажном стаканчике - страница 18
Девушку передернуло, она решила снимок выкинуть в ближайшую урну и никогда больше не вспоминать о происшедшем. А, добравшись до общежития, выспаться как следует и с утра начать новую жизнь. В конце концов, это не первое и не последнее разочарование. Справится. На душе стало легче, словно проведенные в темном кабинете полчаса дали ей возможность отдохнуть и собраться с силами.
«Аристократ», как она ехидно обозвала его про себя, стоял у окна напротив кабинета. Все в нем было «слишком» – слишком спокоен, слишком хорошо одет, слишком вежлив. Она подошла к нему, задрала голову вверх и смело посмотрела в глаза.
– Спасибо за хлопоты, дальше я сама, – она сказала это уверенно и даже мысленно похвалила себя за то, что произнесла слова без запинки.
На его лице не отразилось никаких эмоций, хотя Наде отчетливо показалось, что он потешался над ней. Молча забрав снимок, он повернулся к ней спиной и стал внимательно его изучать на фоне стекла.
Не поворачиваясь, также равнодушно спросил:
– Хотите кофе с пирожными?
– Нет, – отрезала Надя, хотя кофе с пирожными захотелось нестерпимо.
Она подумала, что немедленно, как только избавится от «аристократа», зайдет в ближайшее кафе. Надо было срочно компенсировать потерю телефона эклерами, это определенно прибавит ей духу. По сравнению с потерей нового телефона сумма, которую она собралась потратить на пирожные, выглядела до смешного мизерной.
«Аристократ» повернулся, отдал снимок.
– Хорошо, тогда я отвезу вас в общежитие.
– Нет!
– В такси вас можно посадить?
– Нет! У меня нет денег на такси, я поеду на автобусе, – она снова готова была расплакаться, но уже от злости, он ее жутко раздражал.
– Пойдемте.
Надежда попыталась что-то сердито возразить, но он, не слушая больше, снова взял ее под руку и потащил прочь из коридора, совсем в другую сторону. Она сникла. Взрослый и уверенный мужчина, он мог себе позволить обращаться с ней, как с неразумной школьницей. Сопротивляться не было смысла, скоро этот позор закончится, она останется одна. Надо немного потерпеть. Да и кто она ему такая, чтобы продолжать устраивать сцены? Он забудет о ней уже завтра. А она о нем будет вспоминать всю оставшуюся жизнь, как о своем первом сокрушительном поражении, потому что совершенно не понимает, как себя вести в его присутствии. Что бы она ни сделала, что бы ни сказала – все это выглядело жалким и незначительным по сравнению с его ледяным равнодушием. Это было все равно, что общаться с бесчувственной стеной. Если в ее дальнейшей жизни будут постоянно встречаться такие типы, она не сможет с ними разговаривать до тех пор, пока сама не станет такой же отрешенно бесстрастной. Впрочем, до этого далеко. Выбраться бы из-под обломков сегодняшнего дня.
В фойе больницы он усадил ее на шаткий стул возле окна с фикусом, сам подошел к аптечному киоску, сделал заказ. Пока он отсутствовал, Надя разглядывала фикус, удивляясь, почему у него такие яркие глянцевые листья. Наверное, местная уборщица любила фикус больше, чем чистоту – полы были грязными. Ее отвлек равнодушный голос «аристократа».
– Покажите ободранный локоть.
Надя посмотрела на него с недоверием.
– Зачем?
Вздохнув с едва заметным раздражением, он терпеливо разъяснил:
– Обработать рану.
– Так заживет…
– Не заживет, – он взял ее за локоть и аккуратно развернул руку ссадиной к себе.
Надя отвернулась – невыносимо было видеть его совсем рядом, чувствовать его свежий мужской запах. У него оказались теплые, мягкие, большие ладони. Он прикасался к ее коже осторожно, но уверенно, и промывал перекисью рану так же заботливо, как отец в далеком детстве, когда она разбивала себе колени. Девушка замерла и почти перестала дышать, пока рана не была заклеена лейкопластырем. Он снова взял ее за руку, мягко поднял со стула, словно она была уже не в состоянии что-либо сделать самостоятельно, повел к выходу. Надя почувствовала себя разбитой, ей хотелось только одного – лечь, свернуться калачиком под одеялом, закрыть глаза и ни о чем больше не думать.