– Спасибо.
– Что новенького в офисе?
Я не знала, что ответить? Ведь то, что интересует меня, совершено не занимает Оленьку, и наоборот.
Я подняла взгляд – она сидела напротив меня, закинув нога на ногу. От ее красоты было не оторваться, и волна ненависти снова захлестнула меня.
– Как всегда, – пожала плечами я.
Что делать дальше? Как развлекать такое чудовище как я? Она не имела представления.
– Скучновато было без тебя, – сказала я. – Это не только мое мнение.
Вот такие фразочки ей нравятся! Щечки тут же зарделись, и она улыбнулась мне своими ямочками:
– Хочешь еще конфет?
Оленька сразу подобрела ко мне – как та лисичка из басни, что заслушалась вороньей лести. Принесла полную вазочку конфет. Секунду постояла перед вазочкой в нерешительности – взять не взять, и не взяла.
– Любишь сладкое? – спросила она меня, после того, как я без раздумий положила самую крупную конфету в рот.
– Угу.
– Везет, – вздохнула она. – Тебе не нужно следить за фигурой.
Ее глаза скользнули по мне презрительно и насмешливо. Ненависть так сдавила мне горло, что стало трудно дышать.
Как всегда она дерзка и самоуверенна, чувствует себя хозяйкой положения. Чего я тяну? Скорее покончить со всем, стереть с нее пыльцу.
– Приходится во всем себе отказывать, – пожаловалась она.
– Зачем?
– Слежу за фигурой, – пояснила она. – Так приятно быть красивой.
– Почему? Объясни, – наседала я.
– По многим причинам, даже не знаю как объяснить, – задумавшись, ответила она. – Трудно описать слепому радугу.
Оленька привыкла говорить обо мне все, что придет на ум. И сейчас она ляпнула, не подумавши. Но я этого ждала и желала. Кровь хлынула мне в голову, я вцепилась в подлокотники.
Милая, я лучше тебя знаю, что такое красота, так как и мечтать об этом не могу!
Вдруг послышался писк. Оленька схватила трубку.
– Хорошо, что ты мне позвонил, да, да, – своим нежным голоском ворковала она. – Не знаю, в такую жуткую погоду мне лучше дома…
Да, тоскливо, да, Денис, я тоже.
От одного имени у меня зашлось сердце. Оленька разговаривала с Денисом! Так спокойно! Лениво кокетничает, разве что не зевает.
– Денис звонил, – бесцветным голосом сообщила она. – У тебя есть парень?
– Нет.
Она что, смеется надо мной?
Оленька прошлась по мне взглядом, изящно выгнув бровку, словно удивляясь моему уродству. На мне сегодня фиолетовое платье, и этот цвет особенно грубо подчеркивал мой мерзкий цвет лица.
– Тебе бы хотелось иметь парня? – усмехаясь, спросила она.
Легко красавице унижать, надменно намекая об уродстве. Ты бросаешь мне вызов, милая? Твой выбор! Но ты забыла, что боль и унижение вызывают желание мстить.
На столике лежал баллончик с бронхолитиком. Мне сразу припомнился сон Оленьки. Был ли он вещим? Ведь от меня всего можно ожидать. Для чего-то я пришла сюда.
Придвинувшись, я незаметно положила его себе в карман. В тот момент Оленька разглядывала свои ноготки.
– Не думала об этом, – ответила я.
– Ты никогда не влюблялась? – Оленька потянулась и зевнула.
Полы халатика распахнулись, выставив на обозрение ее наглую, похотливую красоту. Я сидела и смотрела на нее – хрупкую, капризную, с тонкими запястьями и лодыжками, ненавидя больше смерти.
– Нет, – солгала я.
– И правильно. Я не знаю теперь, как от Дениса избавиться, – вздохнула Оленька. – С радостью бы, но как? Он мне прохода не дает. Тебе хорошо – таких проблем нет.
При мысли, что еще недавно они вместе лежали в постели, и, выгибаясь, она стонала от наслаждения под ним, у меня помутилось в голове. Неужели она и дальше будет жить, как ни в чем не бывало? Сводить с ума, разрушать чужие судьбы? В течении последних недель я только и делала, что проклинала Оленьку, решив, что не успокоюсь до тех пор, пока не прикончу гадюку.
