Когда Богам не всё равно - страница 7

– Чистый, восточный шёлк!

Я потеряла интерес. От Груни отходить не стала, отодвинулась, чтобы не мешать другим покупателям, стала осматривать прилавки и слушать, как торгуются люди. Один мужчина всем предлагал купить у него петуха, суя несчастную птицу потенциальному покупателю в лицо. Петух возмущённо пыхтел – это добавляло колорита . Не смотря на величину торга, товары были, однообразные. Я увидела дальше, лавку с сухофруктами, мне стало интересно посмотреть, какие фрукты здесь есть, хотела позвать Груню пройтись до той лавки, но та меня больно схватила за локоть, я удивилась, увидев её перекошенное лицо.

– Куда собралась?

Я растерянно осмотрелась. Стою на месте, ни куда не иду. Чего это она? Так и спросила:

– Грунь, ты чего?

Она сильнее сжала мой локоть.

– А ну пойдём, ехать надо.

Я приподнялась на цыпочки, чтобы увидеть телегу, там возились с колёсами и осматривали копыта лошадей.

– Грунь, телега ещё не готова, они подковы лошадям проверяют, пойдём, пройдёмся, нам ещё весь день в той телеге сидеть.

Уже повернулась к интересующей меня лавке, как краем глаза, увидела налившееся кровью лицо, Груня оскалилась и резко ухватила меня за основание косы. – Опять за волосы – подумала я – и опять сзади.– Груня зашипела на меня:

– Я тебе что сказала? Перечить мне вздумала? – она больно дёрнула.

Обычно, я человек сознательный и прежде чем, что то предпринять, обдумываю варианты последствий. – Это обычно, но, не сегодня. Не медля ни секунды я отвела левое плечо в перёд и с размахом, впечатала ей локтем в лицо, только силёнок в этом теле мало и боль прострелила в локте, для гарантии, пяткой со всей дури наступила ей на ногу, как только ощутила свободу. Увидела, как парни тянутся к нам, вытянув руку сжатым кулаком и раскрытым указательным пальцем, я резко рявкнула им – стоять! – Рефлексы, сильная вещь! Они замерли, Груне, нужно было закрепить урок, иначе спокойно не доеду, я собрала её ухо в кулак вместе с платком и потянула в низ, чтобы она прочувствовала положение «снизу».

– Ты, безродная собака. Совсем нюх потеряла, на боярских детей руку поднимать? Я дочь рода, которому ты служишь. Ещё раз ты, протянешь ко мне свои руки, я тебе их переломаю и скажу что – так и было.

Сжав её ухо в кулаке, посильнее, я наклонилась и спросила:

– Ты меня поняла?

В вытаращенных глазах был страх и неверие, она смотрела и молчала, я слегка потрепала её за ухо, от чего она заскулила:

– Прости боярышня, поняла, поняла!

Всё по времени, заняло секунд тридцать, не больше, но, вокруг стояла тишина, даже несчастный петух затих. Я выпрямила спину, поправила шапочку и пошла к нашей телеге, настроение, бесповоротно испорчено. Груня посеменила следом, я не стала сразу усаживаться, не спеша прохаживалась. Примерно в десяти шагах наши спутники, активно жестикулируя, рассказывали Степану и остальным наш инцидент. Не было ни какого сомнения, по поводу содержания рассказа, так как эти артисты, целую сценку разыграли.

Все привыкли, что Груня это – кошмар и ужас всех, кто не может за себя постоять. Жаловаться на неё смысла нет, она всегда умела, притворится, дурочкой и с невинными глазками говорить – я не со зла – да и каждый день, не нажалуешься, тебя просто перестают слышать. Груня была уверена, что девочка, которая провела больше четырёх лет в монастыре – это идеальная жертва. Меня даже собственная смерть не изменила, покорно терпеть я не умею, пусть удивляются и принимают.