Когда гаснут фонари - страница 24

Минута молчания, в течении которой я обдумывала его слова. Там была и доля правды, ведь чем убедительнее ты звучишь, тем меньше вероятность того, что тебя закопают. Но в этом мире не бывает без крови, а Марк был известен тем, что лично его руки – кристально чисты. Естественно, это был всего лишь слух, но, услышав от него такие реплики, в это вполне можно было поверить. Это не отменяет того, что грязную работу за него могла делать команда головорезов.

– Ты действительно никогда не убивал? – вопрос выскользнул с абсолютным отсутствием моего на то разрешения, ведь я знала, что навряд ли такой разговор закончится чем-то хорошим.

Марк тут же заметно напрягся. Так и думала. Но злобы, раздражённости или любого другого знака о том, что тема ему неприятна, я в его глазах разглядеть не смогла.

– Да, должен отдать себе должное. Хотя и очень хотелось иногда, – холодно ответил Сталински, теперь уже сверля взглядом пустоту перед собой.

– Почему? – продолжила я, понимая, что рискую получить по полной, если не быть прибитой на месте.

Ответ последовал не сразу. Либо Марк обдумывал его, либо решал, отвечать ли вообще. А может, думал, в какую конечность мне выстрелить. От него валило жутким холодом, который вошёл на сцену слишком неожиданно и внезапно. Но, по крайней мере, сейчас я знала, почему, и внутри уже казнила сама себя за эту нежеланную провокацию.

– Не хочу пачкать руки, – был его ответ, после которого он развернулся и подошел к стойке с мишенями, – ну давай, – сказал он, мгновенно выбрасывая всю свою холодность в окно и возвращая свой предыдущий расслабленный тон назад. Его контроль над собственными эмоциями иногда пугал меня больше, чем то, что Марк делал.

Стрелять мне до этого момента никогда не приходилось, никакого обучения я не проходила, не считая пары самостоятельных попыток на окраине города, пистолет приобрела на чёрном рынке под лозунгом «в экстренной ситуации и буду разбираться». Но элементарная женская гордость не позволяла мне показать даже нотки слабости. Придётся стрелять, выхода нет.

Я взяла пистолет и наставила его на первую попавшуюся мишень. Руки внезапно задрожали, а ладони начали потеть. Я старалась глубоко дышать и, вцепившись в рукоятку, прицелилась, насколько это было возможно в моём состоянии, а затем выстрелила.

Оглушительно громкий звук, лишивший меня слуха на несколько секунд, и отдача, заставившая меня потерять равновесие. Если бы Марк не стоял рядом и вовремя меня не подхватил, я бы точно шлёпнулась на пятую точку. Пистолет выскочил из рук и откатился в сторону. Сталински поставил меня на ноги и поднял оружие.

– Понятно, инструкцию по применению мы не читали, – пробубнил он и встал позади меня, – во-первых, успокойся. Расслабь плечи и сделай глубокий вдох, – ладони Марка переместились на мои плечи и слегка сжали их, надавливая большими пальцами на лопатки. Я глубоко вздохнула. – Во-вторых, не сжимай пистолет слишком сильно – ты увеличиваешь отдачу, – он медленно провел ладонями по всей длине моих рук, затем вложил пистолет в мои руки и накрыл мои ладони своими, слегка сжимая оружие.

Марк был настолько близко, что я могла почувствовать каждую частичку тепла, исходящую от его тела. Его тёплое дыхание на моей шее заставило пробежать по коже волну мурашек. Никогда бы не подумала, что такой холодный человек, как Сталински, может быть таким тёплым физически.