У меня белеют костяшки пальцев от того, как я вцепился в сиденье. Наверное, ей даже не понадобилось бы ко мне прикасаться. Аврора встает, и не успеваю я запаниковать, что все увидят мой стояк, как она разворачивается и оседлывает мои колени.
Так становится хуже, гораздо хуже.
Хуже в хорошем смысле. Эта девушка чертовски сексуальна, и теперь я могу видеть ее лицо, когда она трется о меня, очень довольная собой.
– Можешь меня потрогать, – шепчет она, и ее глаза темнеют.
Джордж Вашингтон, Джон Адамс, Томас Джефферсон…
Она продолжает двигаться, а я беру ее за бока и нежно поглаживаю полоску голой кожи между юбкой и топиком. Она запускает руки в мои волосы, прижимается ко мне грудью и приближает лицо.
Когда вспыхивает таймер, мне впервые в жизни хочется совершить убийство.
Чары рассеиваются, и мы оба сразу понимаем, что не одни. Она откидывается назад, тяжело дыша. К счастью, Джей-Джей объявляет перерыв, чтобы принести еще выпивки и посетить туалет. Комната начинает пустеть, и Джей-Джей салютует мне.
Мои руки все еще на бедрах Авроры, она все еще смотрит мне в глаза, и в ее взгляде сквозит что-то непонятное. Как будто чего-то ждет, но я не знаю чего.
– Э… ты молодец, – выдавливаю я.
Ясно, что Аврора хотела какой-то похвалы, потому что, широко улыбнувшись, она начинает вставать, но я крепче сжимаю ее бедра, удерживая.
– Можешь на минутку задержаться?
Она прикусывает губу и кивает, борясь со смехом.
– Конечно.
Джеймс Мэдисон, Джеймс Монро, Джон Куинси Адамс…
Когда девушка, которая пытается изменить свою жизнь, сидит на коленях хоккеиста, это не очень помогает добиться поставленной цели.
Если честно, я не планировала сегодня вечером сидеть на члене незнакомца. Ну ладно, может, и планировала, но без одежды и уж точно без зрителей. Я позабыла все свои благие намерения по летнему самосовершенствованию в тот момент, когда переступила порог этого дома, и недостаток рвения как раз говорит о том, что мне нужно побыть вдали от соблазнов Мейпл-Хиллс.
Не следовало так радоваться хорошо проделанной работе, но что сказать… люблю обратную связь. Больше всего мне нужно было убедиться, что я не выставила себя дурой перед всей хоккейной командой. Состязаться в танцах на коленях мне не впервой, но впервые – с человеком, который теперь избегает смотреть мне в глаза. Поэтому мне приходится фокусировать взгляд на его теле, а парень в прямом смысле слова гора мышц.
– Знаешь, ты не загоришься, если посмотришь мне в глаза, – тихо замечаю я, чувствуя легкую неуверенность.
Время в этом доме течет медленно, и хотя нет ничего необычного в том, что двое сидят так близко в темном углу на студенческой вечеринке, прошедшая минута кажется вечностью. Я чувствую под ладонями ровное дыхание и горячую кожу.
Как и ожидалось, он краснеет, снова встретившись со мной взглядом. Прочищает горло и трет затылок – это у него нервное, я видела подобный жест уже несколько раз. Сначала на кухне, потом – когда ему пришлось снять футболку и все радостно завопили при виде его идеального рельефного тела, и вот теперь, пока мы ждем.
– Слушай, это не работает. Ты чертовски горячая, и перечисление президентов не помогает. Я перешел к победителям Кубка Стэнли, но когда ты сидишь тут… – он показывает на мои бедра на своих коленях, – и так выглядишь… – показывает на мое тело, – уйдет целая вечность.
«Ты чертовски горячая».
