Рита засмеялась, отрицательно мотая головой. Глеб обиженно нахмурился.
– А вот Аня бы могла взять фамилию Олега, – задумчиво протянула Рита. – Или не согласишься?
Я пожала плечами.
– Не знаю. В целом я бы хотела. К тому же его фамилия открывает все двери.
– Это правильно, – кивнула мне подруга и взглянула на парня. – А вот я бы не стала брать фамилию мужа.
– Почему это? – удивился Глеб.
– Потому что, как и сказала Аня фамилию нужно брать если она открывает все двери, а не если гарантирует то, что меня отпирают за гаражами.
Глеб с улыбкой покачал головой.
На улице стоял гул. Даже сквозь закрытое окно до меня доносились звонкие голоса певиц, расхаживающих с гитарами у магазинчиков и кафешек. Всем было будто плевать, что сейчас четверг и мороз. Люди веселились, пили и не думали о кошмарах завтрашнего дня.
Я отпила чая и откусила печенья. Сразу стало как-то не по себе. Вкус сладкого кунжута показался мне отвратительным, но было терпимо и я проглотила. Быстро поняла, что это ошибка. В горло мне устремился огонь. Привкус меди и ржавчины оставался на языке, когда я поставила чашку на стол и зажмурилась, пытаясь совладать с тошнотой.
Тошнота.
Наверное, так плохо мне не было никогда в жизни.
Распахнув глаза, я поняла, что так просто не отделаюсь. Мне стошнит прямо сейчас от этого мерзкого привкуса на языке. Живот скрутило в ту же секунду. Я как в бреду бросилась в туалет под удивленные взгляды друзей.
Сидя на коврике между ванной и унитазом, я прикоснулась головой к прохладной керамике раковины. Во рту все еще стоял омерзительный вкус кунжута. Горло, казалось, рассекли ножом, так оно горело. Я вытерла губы рукавом домашней кофты и подняла взгляд. Надомной стояли взволнованные Глеб с Ритой.
– Ты как? – спросили они в унисон с таким видом, будто сейчас умрут от разрыва сердца.
– Печенье не пошло, – сказала я, поднимаясь и тут же замерла.
Меня снова замутило.
– Я же его ела утром, нормальное было, – сказала Рита. – Ты же его всегда любила.
Я кое как выпрямилась, поборов тошноту и взглянула на подругу. По ее лицу скользнула странная эмоция и я тут же прочитала ответ в ее глазах. В них отразилась моя догадка.
– Нет Рита, – отмахнулась я, выходя из ванной. – Даже не произноси это вслух.
– Раз мы с тобой подумали об одном и том же, значит что-то есть, – сказала она, остановив меня возле двери в мою комнату. – Хочешь я в аптеку схожу? Ты такая бледная. Нужно все исключить.
– Я просто отравилась, – сказала я.
– А если нет?
– Рита…
– Так о чем вы? – не выдержал Глеб стоящий все это время рядом.
Я взглянула на его растерянное лицо.
– Рита думает, что я беременна.
Парень с ужасом отшатнулся, будто я ему сказала, что больна чумой.
– От Олега? – выдохнул он. – Тебя же изживут из города если так. – Я непонимающе мотнула головой. – Ты что, Аня, мало того, что это скандал, так еще и его мать… Все в «Альбатросе» знают, что она тебя ненавидит, а если узнает, что ты беременна… Того и гляди мы с Ритой у тебя на похоронах окажемся раньше времени.
– Не так уж она меня и ненавидит раз Олегу плевать на ее мысли, – сказала я. – И я не беременна. Все.
Я закрыла дверь прямо перед их носом.
В глубине души я терзалась одними догадками с Ритой, но все равно продолжала надеяться, что мне полегчает и все закончится благополучно. Однако, когда наступила суббота я поняла, что с моим организмом что-то не так. Выяснилось, что еда, которая раньше была моей любимой теперь вызывала во мне отвращение. Меня тошнило минимум пару раз за день, а если я случайно съедала что-то непроверенное, то и того чаще. Это был кошмар. В конечном итоге я сдалась и сделала тест. Результат был неутешительным.
