Они пили бренди, закусывали, вспоминали былые времена и старых приятелей, и Анна все время критически рассматривала мужчину, словно видела его в первый раз. Полысел, исхудал, словно кто-то вытягивает из него жизненные силы, пытается хорохориться, набивает себе цену, а свитерочек-то тот же, что видела она на нем лет пять назад. Его краснобайство и уловки опытного соблазнителя не вдохновляли ее. Может от того, что она знала его очень хорошо и чувствовала его неискренность. Может, он того, что смотрела, как на друга, а не на мужчину. В конце концов, Анна решила, что она не настолько одинока, что ей нужна «таблетка», во всяком случае не «Юрасик-форте».
– Вечно ты так, Анька, – мужчина не скрывал своего разочарования, – флиртуешь, заведешь до «я-уже-не-могу», а потом «опсс, извините».
– Слушай, я никогда тебе ничего не обещала, – смеясь, говорила Анна.
– Ты себя видела?! Вот сколько помню твой взгляд, смотришь, вроде, в глаза, а у меня движение ниже пупка начинается и мысли о пещере наслаждения, а твой рот, как распустившийся бутон розы, так и хочется прижаться к нему и, как пчела, испить сочный нектар с них.
– Хватит тут заливать соловья, – продолжала смеяться Анна, – тоже мне, нашелся поэт Цветик-семицветик.
На прощание Юрасик чмокнул ее в щеку и авторитетно сказал:
– Знаешь Анька, я серьезно. Ты себя недооцениваешь, ты реально хороша и вызываешь желание, и перестань думать, что ты не можешь быть любимой и что твой поезд ушел. А даже если и ушел, то как говориться, есть и другие виды транспорта и даже комфортнее.
– Где же ты с твоим комфортным кабриолетом был тридцать лет назад? – улыбаясь спросила женщина.
– Мои шансы были ровны нулю. Где Я, Юрка Мамонов, – он показал пальцем на плинтус, – а где «Бек», – и поднял руку высоко вверх.
Она закрыла за ним дверь и, улыбаясь от глубокого чувства внутреннего удовлетворения, пошла варить себе кофе. Нет, она не получила желаемого, не достигла какой-то великой цели, просто слова старого друга, как-то удачно и своевременно, словно проросшее зерно, упали на благодатную почву ее внутренней мотивации. Скорее всего он был прав, Анна и сама стала замечать, что многие мужчины останавливают на ней свой взгляд. А может это было и раньше? Но она была так поглощена какой-то житейской суетой, что однажды перестала замечать эти взгляды, она всегда смотрела на себя, как на мать, на кухарку, посудомойку, уборщицу, что-там-еще-по-дому-надо и она действительно в этом преуспела, но ведь была еще одна задача, с которой она не справилась, быть женщиной, музой для мужчины. А может она никогда и не ставила эту задачу перед собой?!
У Анны появилось неведомое ей доселе чувство вызывать желание любить ее – действиями, словами, мыслями. «Что там было про «ягодку опять», – она усмехнулась, – народная мудрость, против этого не попрешь». Она осознала, что она свободна. Нет, не физически, жить в обществе и быть свободной от него невозможно, она свободна в своем выборе, ее душа свободна как ветер. Она может заниматься своей внешностью, своим здоровьем, своим питанием, всем тем, что влияет непосредственно на ее внешний облик и внутреннее состояние, и делать это так, как считает нужным. Она решила, что в ее года еще можно выглядеть так, чтобы все падали в обморок от ее внешнего вида. И это прекрасный возраст для этого – потому что собственно возраста еще не видно, и с легкостью можно крутить романы с мужчинами, как девятнадцати, так и девяноста лет. Замечательный возраст!
