Но эта мысль, мелькнув, исчезла. Он подошел к секретарше и помахал перед ее носом оригами.
– Клеманс, вы можете мне объяснить, что это значит! – тон его не предвещал ничего хорошего.
Клеманс вздрогнула, затем откашлялась и инстинктивно вздернула подбородок.
– Месье, вы знаете, с каким уважением я к вам отношусь и какое восхищение во мне вызывает ваше умение работать…
Хм, решила подсластить пилюлю. Но приятно, черт побери!
И тут до Максимильена дошло, что он приоткрыл ей дверь, в которую его помощница, разумеется, не преминула ринуться.
– Я хорошо изучила эту программу, – сказала она. – Вы знаете, о ней так много говорят в средствах массовой информации… И, кажется, они используют новаторские методы: именно то, что вам нравится!
Максимильен с удивлением поднял брови, при этом его лицо по-прежнему говорило: готов к нападению.
– Ммм… И что дальше?
Клеманс забеспокоилась: он не мог не заметить, как ее грудь стала подниматься и опускаться в ритме ускоренного биения сердца. Может, сотит сбавить обороты?
Его помощница собрала всю свою волю в кулак и продолжила:
– Знаете ли вы, что некоторое количество известных людей уже приобщились к методу Романы Гарднер?
– Неужели?
Черт возьми, она умеет говорить на его языке и припасла аргументы, которые точно бьют в цель…
Почувствовал проблеск интереса, Клеманс воодушевилась. Они назвала ему имена тех, кто на все лады расхваливал программу Романы Гарднер; если верить им, эта программа оказали огромное влияние на их карьеру и личную жизнь.
– Программа Романы Гарднер предполагает полный пересмотр мировоззрения, – в духе продвинутых рекламных агентств пленительным голосом вещала Клеманс. – Ведь одна только наша мысль может причинить столько горя! Но это можно изменить. Все это так круто… Вы только представьте: в течение нескольких недель вы формируете при помощи современных технологий новый образ жизни, который приведет вас на пик популярности. Своему окружению вы предложите безупречный стиль поведения, на сто процентов соответствующий третьему тысячелетию…
Максимильен Вог не смог удержаться от улыбки, видя, сколько усилий она затратила, чтобы его убедить.
– Славно поработали! Но скажите мне, Клеманс, почему вы с таким пылом пытаетесь меня заставить принять участие этой программе? Неужели, на ваш взгляд, я настолько плох, что мне нужно измениться?
Клеманс пришла в замешательство – ей было сложно сказать правду. Но Максимильен проявил несвойственную ему доброжелательность:
– Ну, продолжайте, Клеманс, ведь не съем же я вас. Итак, что вы хотели мне сказать?
Она посмотрела на шефа с сомнением: неужели он действительно готов выслушать ее? – но решила продолжить, поняв, что отступление невозможно.
– Так вот… Я думаю, вы бы больше выиграли, если бы не были таким авторитарным, если бы вы научились прислушиваться к противоположному мнению. Мне кажется, вам иногда не хватает гибкости.
Сраженная собственной смелостью, она покраснела, вздрогнула, но все же выдержала пристальный взгляд, на мгновение застывший на ней. По всему было видно, что она готова дать ему отпор. Это понравилось Максимильену, который всегда ценил людей неробкого десятка.
– Я все понял… Спасибо, Клеманс, я подумаю над этим.
Он отвел от нее взгляд и сел за стол, тем самым дав понять, что аудиенция закончена.
Но когда она подошла к двери, он окликнул ее:
– Клеманс?
– Да, месье?
– Больше никаких оригами, не правда ли?
