– Ой, давай попробуем! – оживилась Богдана. – Мне так хочется мир посмотреть!
Стали искать возможности. Но итальянская бюрократия совсем не торопилась выдавать молодой жене вид на жительство. А Игнацио здоровье подвело.
Лечащий врач мог сколько угодно называть его болезнь всего лишь «косметической проблемой» – но в море, если одна нога короче другой, не пускали.
Однако ветер перемен продолжал кружить голову. И тогда парень решил, что будет водить грузовики. Тоже романтика! Огромный «Манн», орет кантри, пыль и ветер в окно.
Богдана пыталась отговорить – и не смогла. А грузовики, к ее огромному сожалению, в Италии оказались с автоматической коробкой передач, поэтому короткая нога никого не смутила.
Из первого рейса Игнацио вернулся пропахший соляркой и дешевым оливковым маслом. Клял дурные закусочные по пути и тяжелый график.
– Больше не поедешь? – с надеждой спросила она.
Но он упрямо сдвинул брови:
– Поеду.
– Но это ведь ужасная работа!
– В ней есть свои прелести.
Вот уж никогда бы не подумала! С первого взгляда показался ей тонкокостным, избалованным, утонченным – настоящим сыном богатых родителей. Куда ему в шоферы?
Но Игнацио объяснил: он счастлив, что в кабине один. Что за окном постоянно меняется картинка. Что можно напрячься пару-тройку дней – а потом со спокойной душой валяться на диване, посасывая пиво.
И тут Богдана испугалась. Она ведь ни капли не любила Игнацио. Да, ошеломил, очаровал, закружил. Но восторг вызывал не сам – только его возможности. Все эти яхты, лимузины, еда с серебряных блюд. А без денег – нервный, тощий, упрямый и ленивый юноша ничего из себя не представлял, ну, совсем ничего!
Пока Игнацио недолго – всего пять дней – пробыл богачом, находиться рядом ним было круто. Не просто ведь сыпал деньгами, но еще беспрерывно восхищался ее лицом, фигурой, удивительным голосом.
А сейчас он снял рыцарские доспехи и стремительно обращался из поэтичного романтика в обычного, недалекого работягу. Все реже просил ее спеть. Перестал целовать руку. В рестораны тоже ходили редко. Муж удивлялся:
– Зачем переплачивать, если ты и сама умеешь вкусно готовить?
Когда только познакомились, Игнацио учил ее, необидно и весело, держать вилку в левой, нож в правой. Сейчас хорошие манеры давно забыты – ест неумеренно, шумно и – сын своего отца – не стесняется пускать газы. В постели тоже ведет себя грубо, по-мужлански. И что самое печальное: его, кажется, устраивает их нынешняя жизнь! Богдана догадывалась, почему. Слишком многого от Игнацио требовали в детстве и юности. И сейчас, на примитивной работе, с покладистой женой, он действительно нашел свою тихую гавань.
Амбиций вообще никаких. Миланский технологический институт с удовольствием бросил.
Богдана (дитя СССР!) пыталась спорить:
– Нельзя без высшего образования!
Игнацио отмахивался:
– Программирование я ненавижу. И платить все равно нечем.
Он хотел бы – теоретически – выучиться на врача, но это минимум шесть лет без зарплаты. Да и стоило обучение на медицинском факультете еще дороже.
Игнацио привык, что он единственный сын, баловень богатых родителей, и никак не ожидал, что те оставят его без поддержки и без гроша.
Сначала заверял Богдану, что папа с мамой скоро «сами приползут».
Когда этого не случилось, добавил в свои речи цинизма:
– Ну, и ладно. Я единственный наследник, все и так нам достанется.
Но Марио и Пирина продолжали их игнорировать. И теперь Игнацио стал всерьез опасаться, что папа с мамой из принципа свои богатства пустят на ветер, а остатки приюту для животных завещают.
