– Так я это… уже здесь. А князь – там.
Судя по круговому движению руки, Ивашка всё-таки решил проблему единого в нескольких лицах и расселил князя везде и нигде.
– Так тут недалеко! – фальшиво обрадовался Спесь. – Быстренько добежишь и докладёшь, шо не успел. Я тебе даже аквавиты, на ход ноги, налью!
– Нет, батько! Не пойду!! Кругом водяницы, поляницы, дриады-триады, а я ещё молодой! Не вели казнить, вели миловать! – ученик, впрочем, уже бывший, с грохотом рухнул на доски палубы.
Атаман растрогался: его величали как владыку, отцом родным.
– Ну, вставай, вставай, сынку. Заодно и прочтёшь нам, шо князь-надёжа писать изволил.
Расторопные молодцы бережно подняли грамотея и для начала вручили ему ковшик. С тоской посмотрев на полуведерный малый ковшик, Ивашка зажмурился, но храбро выпил залпом содержимое.
– Так это вода!! – потрясенный собственным открытием, волхв даже не стал открывать глаза.
– А то… – гордо подбоченился атаман. – На лодье не пьём хмельного! Всё равно ничего нет. Ты давай читай. Громко и с выражением. Нет!! Выражений не надо.
Подождав, пока Спесь сломает печать, Ивашка развернул свиток, и…
– Шас спою! – любезно предупредил окружающих скальд.
Но не было на борту робких душ, и в уже открытый рот Эйрика влетел добрый кусок окорока.
– Читай, читай. Успеешь, – подбодрил юношу ватажник по прозвищу Геллер. Когда-то, на каком-то берегу, где жили странные люди, что-то лопотавшие не по-нашему, ему в трактире насыпали сдачи за честно отданную полушку. То ли талеры, то ли геллеры, кто их знает. Ни слова разобрать было нельзя, немцы, одним словом. Худого слова Володимир не сказал, кремень, а не человек! Молча разнес по бревнышку всю корчму, забрал полушку, ну и, конечно, всё остальное, и мирно ушёл. С тех пор и прозвали его Геллером.
– Дано сие поучение верному слуге нашему, Спесю сыну Федорову, – хорошо поставленным голосом озвучил начало Ивашка. Оглядел притихшую ватагу и продолжил:
– Повелеваю именоваться впредь Спесю Федоровичем и отзываться на фамилию Кудаглядов, поскольку плывет он, куда глаза глядят. И поскольку зарился он во все концы света великого, то пусть плывёт неведомо куда и откроет страну такую, Атлантиду! Когда же доплывёт он до земли сей, то в сношения с властями той земли вступает, будучи трезвым, поелику возможно чудо сие!
Волхв стал стремительно перекручивать свиток, но Спесь, уже Федорович, прикрикнул:
– Ты мне грамоту не крути, читай дальше!
– Батько, так ты же сам велел без выражений, – растерялся Ивашка.
– А-а-а, ну тогда да.
– Вот! Княгиня приписала! «И пусть привезёт мне платье заморское, по моде самой распоследней. Размер он знает!»
Заинтригованные лица немедленно воззрились на атамана, но тот быстро отвернулся и задумчиво уставился вдаль.
Великая река, не имевшая даже названия, да и зачем ей оно, раскинулась перед его взором. Это пусть речушки разные именами хвалятся, Амазонка там, Нил какой-то. А это – Река! Широка так, что берегов по весне не видно, глубока так, что только белуги и водяные знают как. А не горда, любого приветит по заслугам. Своего – так и водицей напоит, что слаще во всем свете нет, и рыбкой угостит. А коль торопится человек, так и поможет быстро добраться, ноги по буеракам не ломая. А чужого, если он задумал плохое… Ракам тоже нужно жить. И кормиться.
Подождав, пока лицо станет нормального бурячного цвета, атаман обернулся и сказал короткую, но ёмкую речь:
