– Нет, Глеб, искать меня не надо. И Кадриорг оставь себе. Продолжения у нас с тобой не будет.
– Почему? Из Москвы до Питера всего ночь пути. Я могу к тебе или ты ко мне…
– Потому, – мягко и грустно пресекла его прелестная юная наставница. Прильнула на секунду, отстранилась, опять посмотрела прямо в глаза. – Ты мне очень нравишься, забайкальский москвич, но обманывать никого не хочу. У меня жених есть.
– Жених?
– Да. Взрослый парень, скоро 30 лет, крутой немерено, в тюряге побывал. Живу, дура, с ним уже полгода… Он меня в первый вечер знакомства женщиной сделал, пикнуть не успела. Обещает жениться, когда мне восемнадцать исполнится.
Галя помолчала, смахнула непрошеную слезу, улыбнулась, поднявшись на цыпочки, прикоснулась губами к губам Глеба, отодвинулась.
– Но встречу нашу, Кадриорг этот волшебный, и сегодняшнее утро буду помнить всю жизнь. А ты?
– Тоже, конечно – с трудом, проглотив комок, вымолвил «умный студент».
– Вот и замечательно. Будем просто помнить друг друга, да? Мне никогда не было так хорошо, как с тобой. Будто, правда, знаемся с первого класса. Какой смешной мальчишка нас фотографировал. Обними меня на прощанье.
Они долго стояли, обнявшись. За минуту до отправления поезда девушка оторвалась, погладила его по щеке. Улыбнулась. В глазах опять заблестели слезы.
– Все. Беги. А то я разревусь.
Она долго махала рукой вслед, оно стоял у окна, пока было видно ее все уменьшающуюся фигурку…
«…На то она и первая любовь,/
Что б мы ее всю жизнь не забывали».
Студенческая песенка
Все началось с неизбежностью прихода весны. Хотя 31 мая весна как раз заканчивалась. И именно тот далекий – ясный, теплый вечер тридцать первого мая – вечер, напоенный густым, пьянящим запахом поздно цветущей роскошной сирени, выражаясь высоким поэтическим слогом, навсегда остался в сердце первокурсника мехмата МГУ «вечером первой встречи». Кстати, о стихах. Где-то через месяц после романтического знакомства, Дмитрий Бибиков впервые писал стихи, а точнее банальнейшие строки, казавшиеся в восемнадцать лет неопровержимо точным и полным выражением сумасшедшей, юношеской влюбленности. Вот что осталось в давно пожелтевшем, мятом блокноте:
