Он не ответил и только по-доброму усмехнулся, продолжая смотреть на неё одним открытым глазом. И это было не похоже на взгляд незнакомого человека: мужчина будто не мог наглядеться, наслаждался каждой её чертой.
– Мы с вами, случайно, не знакомы? – спросила Эри, осмелившись покоситься на его лисью маску.
– Это с какой стороны посмотреть.
Такой ответ окончательно запутал Эри, и она вздохнула:
– Кажется, вы тот человек, из которого и слова не вытянешь, если не захотите говорить сами.
– Ну почему же, просто для каждого ответа своё время. Сегодня мы можем просто посидеть в тишине или поболтать об обычных вещах. – Он указал тонким пальцем на потёртый чемоданчик, который лежал на коленях Эри. – Рисуете?
– Откуда вы узнали?
– У вас все пальцы в туши.
Поспешно спрятав руки в карманы пальто, она ответила:
– Да, это моя профессия. А вы любите живопись?
– Не сказал бы. Я скорее люблю смотреть, как кто-то рисует. Сосредоточенный взгляд, из-за которого появляется маленькая морщинка между бровями, кисть в руке лежит свободно, но в то же время её крепко держат умелые пальцы. Плавные линии, что появляются на бумаге, отражают все мысли художника, его внутренний мир как на ладони, его дыхание замедляется, его рука скользит по полупрозрачной бумаге, создавая произведение искусства.
Эри и сама перестала дышать, слушая неспешную речь незнакомца, и ей передалось то же печальное благоговение, которое звучало в его голосе. Она догадывалась, что скрывалось за красивыми словами: мужчина любил смотреть не на всех художников – был лишь один, чьи черты он запечатлел в памяти.
Не отводя взгляда от Эри, мужчина кивнул на её чемоданчик и спросил:
– Возможно, вы хотите что-то нарисовать? Я совершенно не против.
Она чуть помедлила: от волнения по коже прошёл жар, а кончики пальцев закололо.
«Да что со мной сегодня такое…» – подумала Эри, но всё же потянулась к защёлкам.
– Вы поэтично описали процесс создания картины, наверное, даже более поэтично, чем есть на самом деле, – заметила она, доставая свой старый альбом в кожаном переплёте.
– Это не поэзия, просто желание увидеть подобное снова.
Эри сломала гриф карандаша, едва проведя первую линию: слишком сильно нажала, а может, руки затряслись. Она впервые рисовала не для себя, не под пристальным наблюдением преподавателей и не ради победы в конкурсах; она собиралась рисовать для незнакомца, который просто ненадолго занял её приятной беседой, но этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать себя свободной.
– Вы сказали, что за оградой живут ёкаи. – Эри наточила карандаш и ещё раз провела линию – на этот раз удачно. – Так вы тоже работаете здесь?
– Да, охранять святилище и прихожан от злых духов – это моя обязанность. С моими помощниками вам уже довелось познакомиться: ворчливый старик и надоедливый юнец.
– Подождите, а вы, случайно, не господин Призрак?!
Эри даже перестала рисовать и взглянула на собеседника, проведя пальцем в воздухе вокруг своего лица, подозревая, что прозвище как-то связано с маской, которую носил мужчина.
– Мелкий пакостник, – прошептал незнакомец, и художнице показалось, что он улыбнулся. – Да, Кэтору иногда называет меня так, но, впрочем, у меня есть и обычное имя. Хацу Юкио, приятно познакомиться!
Когда Эри услышала это имя, в груди у неё совсем не осталось воздуха, а перед глазами встала прозрачная пелена, размывая образ сидящего напротив человека: слеза скатилась по щеке и упала на белый лист альбома, уже испещрённый тонкими карандашными линиями. Она смотрела на незнакомца слишком долго, но, поймав тёмный, всё понимающий взгляд Юкио, стёрла следы слёз и виновато улыбнулась.
