Рома мечтает о модном пальто за две тысячи триста евро,
Из добротного кашемира, классического покроя.
Вот пойдёт он в таком по бульварам из универа,
И девушки станут смотреть на Рому, как на героя
Шекспировской пьесы. Где действие в каждом акте,
Где классика инициаций и первой любовной крови.
У Ромы огромный потенциал, но пока никакой практики,
И куртка-аляска!!! А чинный Иван Петрович,
Застёгивая ширинку в туалете администрации
И уверяя себя, что сегодня похолодало,
Ради такого потенциала точно б решился на операцию,
Плюнув на дело партии и политические скандалы.
Бедный Иван Петрович недавно влюбился в Иру,
Девушку во всех отношениях видную и молодую,
И вопрос: «Симулирует Ира или не симулирует?»
Не даёт ему сосредоточиться на заседаниях Думы.
И когда он под вечер, измученный, ждет Иришу,
То горланит в джакузи отрывок из «Риголетто»:
«Сердце красавицы…», да так голосисто, что Клим этажом
ниже
Готов зарыдать и вернуться в театр оперы и бал ета,
Откуда ушёл. [Ведь нельзя же так долго в хоре].
Искусством-то сыт не будешь, чего не сказать о кухне.
И теперь у него вместо зрителей – стерлядь и помидоры.
И ресторан «Шаляпин». [Э-эх, дубинушка, ухнем!!!!]
В то же время, где-то в хрущёвке, Айгуль трёт сгоревшую
сковородку
И ломает судьбу о каменные бифштексы.
Ей сегодня опять предстоит быть ну о-о-о-очень и очень
кроткой,
Потому что на ужин, увы, ничегошеньки, кроме секса.
А мужик её ценит в женщинах бешбармаки,
А мужик её любит манты, а понтов не терпит!
[Хорошее дело не назовут браком].
И Айгуль ненавидит растущий живот, превращаясь в стерву!
А у Светочки есть экономка, водитель и муж культурный.
Только Светочке впору писать мемуары о том, что такое ЭКО.
Она по четырнадцать раз на день измеряет влагалищную температуру,
Вычисляя момент для зачатия нового
человека.
Но у Светы какие-то слишком свободные
яйцеклетки,
Со своей конституцией… надменные, точно
снобы…
А вокруг все с детьми: и старушки, и
малолетки,
И даже нищенка в переходе, причём каждый
день с новым.
И Света бежит в мультибрендовый плакать и
причащаться
И покупает седьмое пальто за две тысячи
триста евро…
И если ты скажешь, что знаешь хоть что-то о
человеческом счастье,
Я никогда, никогда тебе не поверю…
