Дронов не торопясь подошёл к живописной группе, мирно почивавшей на траве. «Какая забавная, почти рождественская картинка, – с улыбкой подумал он, – жаль только, что недолговечная. Долго в одной компании им оставаться нельзя. Чревато нехорошими последствиями. Особенно, если первым в чувство придёт зверь. Увы, их надо разлучить».
Дронов склонился над бесчувственной девушкой и бережно взял её на руки. Она весила немного и поэтому нести её ему, двухметровому атлету, особого труда не составило. Путешественник во времени действовал быстро. Он опасался, что беглянка может в любой момент прийти в себя и тогда ей не избежать нового шока. Не исключено, что более сильного, чем при встрече с саблезубым тигром. О звере она хоть слышала. А вот представитель неведомого мира может произвести на неё самое непредсказуемое впечатление. И лучше такой эксперимент не проводить!
В первую очередь Дронову нужно было запутать следы. Так, на случай новой погони. А в том, что вождь её организует, Глеб нисколько не сомневался. К счастью, где-то совсем близко журчал ручей, и он направился туда. Надеялся сбить пещерных следопытов со следа. Он твердо знал, что вода и камни следов почти не сохраняют.
А пока он шагал по податливой, лесной почве. Его ботинки смачно печатали глубокие следы. И с этим надо смириться. К ручью вышел быстро. Осмотрелся. На берегу только галька и окатыши. Прекрасно. Ручей оказался широким, но мелким. Он изобиловал перекатами. Поэтому Глеб мог не только успешно запутать следы, но и без труда перейти на противоположный берег. Зачем ему понадобился противоположный берег? А затем, что выглядел повыше и был изрезан множеством ниш и углублений. В одной из таких пазух он и рассчитывал затаить до лучших времён свою спящую красавицу. Подальше от нескромных глаз.
Пройдя вверх по течению, Дронов нашёл место, где он смог бы, не замочив ног, форсировать водную преграду. И пока шёл вдоль обрыва в поисках подходящей ниши, невольно залюбовался мятежной беглянкой. Конечно, это была не раскрученная топ-модель и не надоедливо примелькавшаяся кинозвезда с килограммами украшений и макияжа. Совсем нет. Но юное создание обладало другой красотой, не вызывающе-броской, не напомажено – макияжной, а естественной, и потому более притягательной.
Ясно, что волосы её не знали гребёнки. Их никогда не украшали заколки и пряжки. Однако своим здоровым, естественным цветом и пышностью они ничуть не уступали ухоженным волосам, дежурно скалившихся моделей с обложек глянцевых журналов.
Глаза красавицы были закрыты. Но Дронов помнил их живой блеск и красоту. Видел их выражение и в минуты радости и в минуты отчаяния. Длинные и совсем не накладные ресницы мягко оттеняли чуть обострившиеся, нежные черты её наивного лица.
Пухлые губки, которых никогда не касалась помада, были полуоткрыты. Словно чего-то ждали. Ему вдруг захотелось прикоснуться к ним своими устами. Но он переборол в себе эту минутную слабость.
Чистая кожа строптивой золушки дышала свежестью и здоровьем. Цветок только-только расцвел, и красоту его ещё не тронуло немилосердное время.
«Любопытно, как бы выглядела эта пещерная красавица, – с улыбкой прикинул Дронов, – если бы посетила салон красоты да приоделась в приличном супермаркете. Наверняка, очень даже недурно. И вся эта нетронутая, хрупкая красота должна достаться какому-то волосатому чудовищу? Причём, без её на то согласия! Как, всё-таки, несправедливо устроен этот пещерный мир…
