– Я понял, что тебе нужно, – громким голосом разрезал он тишину.
Марианна слегка вздрогнула, но не подумала остановиться, чтобы снова говорить с Лопахиным.
– Позарилась на этот дом, я угадал?
– Какой же ты идиот! – бросила в ответ женщина, после чего сунула ему в правую руку пакеты с фирменной надписью «Супер-Фуд». – Передай Вере Андреевне, что я загляну к ней в другой раз.
Никита провожал взглядом удаляющийся автомобиль. Или ему показалось, или Марианна, в самом деле, выглядела обиженной. Его это особо не волновало: собственных проблем навалилось столько, что хочется лезть на стенку. И еще бабка… Она видит его насквозь. Ему не следовало приезжать в Березовку, потому что, сбегая из одной западни, он добровольно обрек себя на другую, еще худшую. Бабка утверждала, будто по дому частенько бродит призрак покойной матери; в поселке все любили Веру Андреевну и только поэтому стеснялись называть сумасшедшей. Никита был готов поверить во что угодно: воспоминание о матери неотступно следовало за ним по пятам все эти годы, даже вдали от родных мест.
Когда он вернулся в гостиную, Вера Андреевна сидела на своем прежнем месте, прикрыв глаза. Из старого музыкального центра, который, насколько он мог помнить, прежде стоял в его спальне, доносился его же собственный голос.
«…Найди меня завтра, малышка, и мы снова будем веселиться до утра…»
Недолго думая, он резко выдернул шнур из розетки. В ответ на этот не очень красивый поступок Вера Андреевна проворчала скрипучим голосом, не открывая глаз:
– Я люблю эту песню, в отличие от видеоролика: слишком много голых девиц. Разожги же скорее камин, Никита, и дай сюда печенье, которое привезла Маша.
– Тебе никто не говорил, что старость – отвратительная штука?
– Кто сказал, что я старая?
Никита невольно хмыкнул, передавая бабке одну из коробок. Раньше печенье для нее пекла мать, а он обожал утягивать его прямо с подноса, пока никто не мог этого видеть. Странно и одновременно приятно, что бабка не заговаривает о прошлом.
Пока он разжигал камин, Вера Андреевна ела. Боковым зрением, Никита видел, что она все это время не открывает глаз. Он снял бейсболку и закатил рукава по локоть. В комнате быстро становилось тепло. Алина непременно оценила бы это зрелище: «Звездный Мальчик» разжигает камин в мрачном доме с призраками. Все-таки эта парочка, Алина и ее муженек, поступили отважно, умыкнув вместе с его денежками!
Вера Андреевна между тем что-то мурлыкала себе под нос. Понимая, что это очередная из его песенок, Никита раздраженно бросил оставшиеся поленья в камин и поднялся на ноги.
– До тех пор, пока я нахожусь здесь, избавь меня от необходимости слушать меня же самого.
Вера Андреевна и глазом не моргнула, ловко солгав:
– Как скажешь, Никита. – Какое-то время помолчав, она снова заговорила своим низким скрипучим голосом: – Ты долго не приезжал. Если бы не твое лицо, постоянно мелькающее по телевизору, я забыла бы, как выглядит мой единственный внук.
Зная, что этот разговор неизбежен, Никита постарался свести к минимуму любые поползновения в сторону его личной жизни:
– У тебя были мои фото.
– Ага. Можно подумать, это то же самое! Подойди и обними старуху.
Он сделал в точности, как она просила. От Веры Андреевны, как и раньше, пахло так, будто она вылила на себя флакон «Шанель № 5». Это не могло не вызвать улыбку, но она вышла слишком уж вымученной. Если бабка по-прежнему видит его насквозь, она уже давно поняла, что он готов послать ее к черту сию же минуту. Никита Лопахин – одиночка. Так было всегда.
