– Расправь плечи и будь любезной, – сказала Эллата, поправляя цветок в волосах у дочери.
– Любезной? – вспыхнула Тея. – Нам впору кричать о возмездие, а не порочить честь своей семьи, любезничая с врагами!
В прорыве чувств она выхватила лилию и швырнула на пол.
Эллата, ничуть не удивленная произошедшим, подозвала к себе одну из девушек. Молодая служанка суетливо расправила лепестки цветка. Но стоило ей поднести уцелевший бутон к голове Протеи, как тот, ловко сбитый одним прикосновением, опять упал на дворцовый пол.
– К чему эти лилии, мама? – вскричала принцесса, – Уж если так, то не лучше ли предпочесть им девонскую розалию?
Эллата окаменела, с трудом сдерживая порыв. Её алые губы сжались в тонкую нить. Подобное сравнение могла позволить себе только блудница! Ведь на языке Михтии девонская розалия символизировала телесную близость.
В иной ситуации она бы не преминула наказать Протею. Но в свете последних событий дочерняя дерзость была предсказуема.
– Я прошу тебя лишь об одном, – произнесла она ровно, демонстрируя поистине королевскую выдержку. – Не усугубляй наше и без того плачевное положение. Твой брат на грани жизни и смерти. Отец…, – она осеклась. – Наша армия обезглавлена, а город доступен и истощен! Пожелай хорны взять его силой, и мы не сможем им помешать. Если они предпочитают мир войне, я пойду на все, чтобы сберечь наши земли.
Протея замолчала, смаргивая подступившие слезы. Гнев выветрился, и вместо него наступило прозрение. Она устыдилась своего легкомыслия. Возможно, сейчас матери, как никогда, была нужна её поддержка! Так неужели ради процветания михтийских холмов она не сумеет взять себя в руки?
– Прости меня, мама! Но с чего бы им хотеть мира?
Эллата не ответила. Возможно, потому, что и сама не знала всей правды. Они двинулись дальше в молчании, сопровождаемые лишь отголосками собственных шагов. Стены дворца ускользали вверх, подобно небесным сводам, удерживая на своих плечах тысячелетнюю историю их рода. То самое ценное, что пока еще оставалось незапятнанным.
У дверей зальной комнаты их встретил Атукар, королевский советник. Один из немногих, кому доверял отец. В последнее время он избегал делиться своими планами, всегда осаждая дочернее любопытство.
– Милая, политика и войны не должны отвлекать тебя, – говорил он.
Как-то раз Протея имела неосторожность сказать, что истинная мудрость правителя заключается в поддержании мира. Именно так завещали Бога!
– А я разве спрашивал твое мнение? – отрезал отец.
Тогда она сильно обиделась на него. А накануне сражения решила простить. Словно чувствуя, что больше никогда не увидит…
– Ваше высочество! – бросил Атукар. Его появление успокоило Тею.
– А мне обязательно туда идти? – скривилась она, воображая себе безобразное чудище, что ожидает их внутри переговорной залы.
– Да, принцесса! Ваше присутствие обязательно, – ответил советник.
Безупречная выправка, дневная рубашка. Никакого оружия, лишь только накидка с эмблемой их флага.
Стражники распахнули двери, и взору открылась просторная комната. Почти всю центральную часть занимал деревянный стол. Из гигантской, в обхвате как двадцать михтийцев, пятнистой сосны. На отполированном до блеска срезе были видны, как на ладони все двадцать тысяч овальных колец.
Зеркальная поверхность столешницы вздрогнула. Один из стульев жалобно треснул, и человек поднялся, заполняя собою пространство. У него не было ни рогов, ни копыт! Ни даже, как ожидала Тея, неостриженных хищных когтей. Тем не менее, он сильно отличался от всех, кого она видела прежде. Стоя в полный рост, мужчина казался огромным, возможно еще и на фоне советника. В новой должности тот быстро утратил форму.
