Через полчаса, машина остановилась, а Лизи висела на цепях вся в крови.
Один из врачей подошел к ней, чтобы посмотреть, жива ли она.
– Ну что? Жива? – спросили остальные.
Тот поднес руку к её шее и нащупал пульс. И через мгновение начал орать, как резаный.
– Ах ты ж, мелкая тварь, – И хорошенько ударил Лизи в живот.
Лизи начала кашлять кровью и без сил сопротивляться, повисла с опущенной головой.
– Не убей её раньше времени, – злобным взглядом посмотрел на кричащего, Джар.
– Если от такого разряда не сдохла, то уж от моего удара и подавно не помрет.
– Что ж, если она смогла выдержать такой напор электричества, тогда усильте их и поставьте время, чтобы через час он отключился, а лучше через полтора, – приказал дядя.
– Но не слишком ли много для неё сегодня, а если она умрет от такого? – сказал один из зрителей.
Джар резко повернулся к нему, вытащил свой меч из ножен и отрубил ему голову.
– Если она сдохнет от такого, то она не подойдет для моего «бравного воина», и я буду искать другого, – сказал он ему и яростным взглядом посмотрел на остальных, – еще есть возражения? Тех, кто попытается еще хоть слово мне сказать, про мои действия, ждет та же участь. Если здесь есть те, кому не нравится происходящее, то может валить отсюда. А теперь, подключай! Никто больше и слова не сказал, даже взгляда боялись поднять на своего господина. Они включили машину, и все покорно стояли и наблюдали за происходящим.
Анжелиза и крестьяне.
Время шло, Джарольд каждый день забирал меня из замка и привозил к себе в лабораторию. С каждым разом он становился более жестоким и больше держаться я не смогла.
Как-то раз, когда мне было 5 лет, я попыталась рассказать маме обо всем, что он делал. Но я и подумать не могла, что все это время за мной следили.
Оказывается, Джарольд приставил к моей двери в комнату, своего охранника. Поэтому, когда я решила пойти к маме, охранник схватил меня за локоть и швырнул обратно в комнату, при этом он тоже зашел, а следом за ним и дядя, и они плотно закрыли дверь.
– И куда же ты собралась, моя милая? – с упреком и издевательски спросил дядя.
– Я хотела прогуляться, – я так сильно его боюсь, что мой голос начинает дрожать от одной только тени на стене, я уже молчу о том, что происходит со мной, когда он на меня смотрит.
– Да что ты говоришь. Я отлично знаю, что ты решила пойти к Саре и все рассказать.
Мое сердце ушло в пятку, я не могла и звука произнести, и окаменела от страха.
– Знаешь, при своих пяти годах, ты довольно умный ребенок. Не многие дети в твоем возрасте еще могут отлично разговаривать и быстро думать, но ты у нас исключение. Ты ведь еще в младенчестве могла понять, кто, о чем разговаривает, и что я с тобой делал, я прав?
Я испуганно сглотнула.
– Ну что ты, не бойся меня. До тебя быстро доходит, когда нужно заткнуться, а когда говорить. И объяснять тебе по 100 раз ничего не надо, поэтому я надеюсь, ты сейчас тихо и спокойно пойдешь со мной в лабораторию и не издашь ни звука, – глаза у дяди пылали яростью, и я не могла отвести от них взгляда. Настолько я была напугана. При этом он еще и злобно улыбался. Я даже вздохнуть не могла, меня всю трясло, – вставай и пошли, не испытывай мое терпение, – но я как будто приросла к полу.
Он заметил, что я вся трясусь и не могу встать, подошел ко мне и резко дернул на себя так, что наши лица были довольно таки близко. Он был таким злым, что в его глазах можно было заметить пылающий огонь в самом центре.
