– Маленькие дети могут пройти. Просьба подойти на расстояние пятьдесят ярдов для идентификации.
Все это напоминало какую-то дурную шутку, но лежащие в пыли тела, раскинувшие руки, говорили о том, что ничем смешным тут даже не пахнет. Зигги никогда еще не видел мертвых людей, за исключением похорон дедушки.
– Зигфрид, иди! – бросил отец. – Мы найдем тебя.
– Я никуда его не отпущу, – взвизгнула мама. – Он один никуда не пойдет!
– Тогда он тут погибнет, – сказал отец. Он не добавил «вместе с нами», но это читалось настолько отчетливо, что мама замолчала и захлопала накрашенными глазами, которые стали наливаться слезами.
– Иди! – прикрикнул отец. – И жди нас с мамой, мы обязательно тебя найдем.
Зигги на подгибающихся ногах пошел к жуткой машине, старательно отворачиваясь от трупов. Тот выдал надоевшую речевку:
– Дамы и господа! Объявлен карантин. Вы не можете покинуть территорию королевства Ингланд. Рекомендуем вернуться домой. При неподчинении и попытке нарушить границу будет открыт огонь на поражение. Благодарю за понимание!
– Я еще учусь в школе! – крикнул Зигги.
– Маленькие дети могут пройти. Просьба подойти на расстояние пятьдесят ярдов для идентификации. – Машина помолчала и выдала: – Идентификация не пройдена, рекомендую вернуться домой.
Зигги подумал, что ослышался. Он же школьник, такого не может быть. Он несмело сделал шаг вперед.
– Приближение на пятьдесят ярдов будет считаться актом агрессии! Я вынужден буду открыть огонь! Рекомендую вернуться домой!
Бронеход повернул ствол пулемета в его сторону, и Зигги вдруг понял, что с ним не шутят. В паху внезапно стало мокро и горячо, и он отпрыгнул назад.
– Благодарю за понимание, – сказал механический голос, и машина явно потеряла к нему интерес.
– Зигфрид, в машину, быстро! – услышал он крик отца, который доносился словно через ватные затычки в ушах. Мальчик соображал очень плохо, он впервые в жизни был в прямом смысле в шаге от смерти. На ватных ногах он дошел до отцовского автомобиля и буквально упал внутрь.
– Уезжаем, – бросил отец. – Я знаю проселочную дорогу.
Он сдал назад и развернул машину с натужным визгом колес. Они поехали назад, а отец вглядывался куда-то вбок, ища съезд. Зигги колотило. Он стучал зубами, вспоминая немолодую полную женщину, что лежала на земле с выражением необычайного изумления на лице. Наверное, она удивлялась тому, что между ее бровей зияло аккуратное пулевое отверстие. Бронеход не тратил много патронов.
– Да, вот она, – папа резко вывернул руль, и они помчали по проселку, подскакивая на кочках.
– Не гони так, – взвизгнула мама. – Ты разобьешь подвеску!
– Берта, – с напряжением в голосе сказал ей папа, – это сейчас наименьшая из наших проблем. Просто поверь. Ага, нам сюда!
Ни слева, ни справа не было видно бронеходов с дурацкими антеннами, торчащими в разные стороны. Зато в небе парил беспилотник, который казался снизу маленькой безобидной птичкой. Видимо, это он передал сигнал, и соседний бронеход, стоявший в полутора милях отсюда, повернул башню и плюнул из большого калибра. Но ни папа, ни мама об этом не знали. Да и как они могли узнать? И беспилотника они тоже не видели. Просто внезапно они ощутили удар…
Вспышка! Боль! Темнота!
* * *
Зигги очнулся и почувствовал, что голова немного болела, а к горлу подступила тошнота. Он не знал, сколько так пролежал. Часы! Судя по ним, совсем недолго. Руки и ноги не болят, это хорошо. Запах гари! Машина лежала на боку, и мальчик кое-как вылез через разбитое боковое окно. И вовремя. Мама и папа были мертвы, в этом не могло быть ошибки. Сложно выжить, когда рулевая колонка пробила грудь, как у папы, или когда шея почти перерублена куском лобового стекла, как у мамы. Машина весело полыхала, и секунд через тридцать сдетонировал бензобак. Зигги упал на спину и замер. В небе летала маленькая птичка, в которой отчетливо определялся летательный аппарат.
