Беседа была прервана появлением казака из передового дозора, присланного урядником. Подскакав, он доложил:
–Ваше Высокоблагородие, Храпов прислал сказать – какие-то люди вооруженные перешли дорогу и затаились обочь за деревьями. Что прикажете делать? Храпов просит казаков человек пять отрядить к нему, а то нам троим не сподручно выяснить шо то за люди.
–Хорунжий, берите четверых казаков, да поезжайте к Храпову, да отрядите стольких же назад, а остальным занять оборону вокруг обоза, мало ли что.
–Будет исполнено, господин полковник.
Захарьин резко развернулся на присевшей лошади и исчез исполнять приказание. Колесов достал пистолет, Степан порывисто дергал из телеги ружье, стрелки и оставшиеся казаки тоже взяли оружие на изготовку и заняли позиции по обе стороны обоза. Кто бы это мог быть не знал никто. Но большая доля вероятности была в том, что это банда хунгузов и возможно крупная, если вознамерилась напасть на хорошо охраняемый обоз. Появление таких банд было не такой уж и большой редкостью. Бандиты могли давно двигаться следом, наблюдая и готовясь к нападению, а теперь вот решились. И если это так, то их надо ждать отовсюду.
Все напряженно прощупывали взглядом почти сбросивший листву лес, особенно пристально – темные массивы ельника, беря их на мушку. Но везде стояла тишина. Тайга жила своей обычной, не потревоженной никем жизнью. Впереди тоже было тихо, не выстрелов, не криков. Через полчаса все прояснилось. Прибыл Захарьин и привел китайскую артель охотников из восьми человек, вооруженных какими-то еще допотопными кремневыми ружьями на сошках. Ружья эти даже не были забраны у них для безопасности, ибо произвести из них быстро прицельный выстрел не представлялось никакой возможности. Обуты они были в онучи для бесшумной ходьбы по лесу, так необходимой при скрадывании зверя; одеты бедно, но одежда из плохо выделанной кожи хорошо подогнана, чтобы не мешала при движении и не цеплялась за ветки. На лицах был вселенский испуг, из-за которого слова путного от них нельзя было добиться. Наконец на плохом русском старший артели, по виду уже старик, с грехом пополам объяснил, что они охотники, промышляют пушного зверя, и фанза их находится в одном дне пути от этого места, что люди они мирные и никогда никому зла не делали, хунгузов в этих местах не встречали. Их обыскали, но ничего противоречащего их словам не нашли. Колесов приказал отпустить китайцев, и они, очевидно приготовившиеся к самому худшему, еще долго стояли на дороге, кланяясь вслед уходившему отряду.
–Иван Кондратьевич,– обратился Колесов к Захарьину, оглядываясь на жалкие фигуры охотников,– ты заметил, что у них в сумах даже хлеба нет. Послал бы кого, пускай несколько хлебов отвезут им, крупы какой, соли. Да сам посмотри, чем мы с ними поделиться сможет.
– Есть, -с готовностью отозвался хорунжий и остановился, поджидая продуктовую повозку.
–Никанор, -окликнул он рябого казака, -Поскачешь сейчас назад к китайцам, отвезешь им чего в мешок соберем. Да смотри там, помяхше с ними, не напугай, а то разбегутся по всему лесу, не найдешь, -уже со смехом добавил он.
Дни проходили в движении под громыхание и тряску телег, ржание лошадей и понукания ездовых, а морозные ночи – у костров, с их утекающим к холодному небу теплом.
Время сродни дороге: течет время, движется к концу любая дорога. Уже в начале ноября остановились на последнюю ночевку, до Хабаровки, одного из нескольких поселков, заложенных четыре года назад по Амуру, оставалось около 40 верст и планировали на следующий день, если бог даст хорошую погоду и спокойную дорогу, к вечеру добраться до места. Люди изрядно устали от дорожных неудобств, жаждали помыться в бане и выспаться по человечески в постели. И поэтому в этот раз на привале было оживленнее, чем обычно; раздавались даже шутки, совсем было исчезнувшие в последние дни.
