Красного комплекта, сшитого из тонкой паутинки нежного кружева, нигде не было видно. Но, наконец, найдя его на пыльном полу, чуть сползла вниз и, нагнувшись как можно ниже, быстро смяла трусики в кулаке. А где же лиф? Прокрутив в памяти произошедшие как в тумане события, я тотчас вспомнила, что он остался лежать на полу в гостиной, рядом с диваном и недопитой бутылка дорогого вина. Да и чёрт с ним! Если всё-таки решусь быстро покинуть квартиру, то оставлю его здесь, но только не ради того, что Денис вскоре найдёт его и захочет повторить нашу встречу. Отныне меня волновало совсем другое…
Удручённо хмыкнув собственным мыслям, я плотно сжимала в кулаке клочок красной ткани, но потом, внезапно опомнившись, спешно надела на бёдра трусики и встала с кровати. Оглянувшись, посмотрела на наше «ложе любви». Постель была ещё больше смята, на белоснежных простынях теперь виднелись бурые пятна крови. Это всё, что осталось от моей былой невинности.
Как тошно… Что имеем – не храним, потерявши – плачем.
После утраты невинности со мной вдруг стали происходить странные изменения. Я как будто стала медленно умирать, перестала чувствовать эмоции. Мир вмиг стал серым, безрадостным, и всё, что интересовало и вдохновляло, потеряло смысл. Ко мне пришло страшное осознание того, что час назад в моей жизни свершилась страшная ошибка, словно только сейчас поняла, что такое последствия греха.
Однако, в такой момент не стоило лить слёзы при мужчине, который не должен видеть моих угрызений совести, и, едва поборов в себе гнилую попытку уничижения, я тихонько, на цыпочках вышла из спальни, а потом, пройдя по коридору, осторожно заглянула в гостиную.
Денис стоял у окна с телефоном у уха и апатично говорил:
– Машину на Есенина, пятьдесят семь, – после чего лениво добавил: – Один. На Садовую.
Пообщавшись с оператором, он сбросил вызов и повернулся ко мне, в то время как я растерянно прижалась всем телом к косяку, чувствуя на себе взгляд пары острых глаз, глуша дыхание, боясь пошевелиться… На новом паркетном полу неугодно валялся тонкий ажурный бюстгальтер, рядом с ним стояла початая бутылка вина и пустой бокал. Отвратительное зрелище.
Денис невозмутимо и, как мне в один момент показалось, с некоторым пренебрежением, подошёл к дивану, собрал в охапку все мои вещи и сказал:
– Через пять минут приедет такси – одевайся. Завтра на работу вставать рано – не опоздай.
После чего бесстрастно направился ко мне, протянул собранную в его руках одежду и бесцеремонно вернулся к дивану, чтобы в следующий момент привычно плюхнуться на него. Подняв с пола пульт управления, он, как ни в чём не бывало, включил плазму и стал вяло щёлкать по кнопкам в поисках заинтересовавшего бы его канала.
Я безмолвно, почти неслышно прошла обратно в спальню, укоряя себя на чём только свет стоит. Какая же дура! Бесхребетная медуза! Безвольное существо, позволившее сделать себя резиновой куклой! Хотела поверить в сказку, в красивые слова Ломова, его ухаживания, а он просто поигрался и оставил подальше от себя как ненужную вещь.
После такого впору чувствовать себя последней грязной девкой. Меня тошнило от себя, от собственной слабохарактерности.
Глотая всхлипы, я оделась и вернулась в гостиную. Денис, как и прежде, удовлетворённо развалился на диване, только теперь не переключал сменяемые друг друга многочисленные каналы, а смотрел какой-то боевик, потому что из динамиков телевизора раздавались громкие взрывы и человеческие крики. И когда трель мобильного отвлекла его от увлекательного просмотра, он нехотя поднял трубку.
