– Неплохо вчера посидели, – садится на стул, – курить будешь? – вытаскивает пачку.
Киваю.
– Не думай, что я зассал рассказывать, нет, – чиркает спичкой, – я думал, что тебя нужно как-то подготовить.
– К такому можно подготовить? – затягиваюсь, выдыхая дым, запрокинув голову.
– Не знаю…
– То есть это правда?
– Да. Откуда узнал?
– У Вилейкина был.
– Веньки? А зачем ходил?
– Не в этом суть.
– Из-за драки?
– Маринка?
– Яковлеву рассказала. Помочь тебе хочет.
– Гуманно.
– Тупо. Яковлеву сюда лезть не стоит.
– Согласен. Вечером будет нужна твоя помощь.
– Какая?
– Увидишь.
Тушу окурок, краем глаза замечая рукоятку ствола, торчащую из-под кинутой на стол футболки. Марат прослеживает мой взгляд, спокойно.
– Как она там оказалась? – опираюсь плечом на стену.
– Не знаю.
– Врешь.
– Правды не знаю, но говорят, звери на счетчик поставили.
– Звери? – сглатываю, отводя взгляд в сторону. – За что?
– Она в гостинке на Советской работала. Это Лёвина шарага теперь. Говорили, что Людка под шумок кассу вынесла.
– Ты в это веришь?
– Я верю только в то, что вижу своими глазами. Я предлагал ей помощь, деньги, но она меня послала. Возможно, ты мне сейчас вмажешь, но, Саня, я тебе зуб даю, ей нравится такая жизнь, она подсела.
– Наркота?
– Нет. Образ жизни, ей там по кайфу.
– Ты сейчас о моей сестре говоришь.
– Поэтому я и честен.
***
День проходит на автомате. Сажусь на стул посреди комнаты, еще раз сканируя разбросанные по полу Людкины вещи, ничего. В дверь звонят, а в глазке маячит Борька, не самое время для разговоров и встреч, но, пораскинув мозгами, решаю его впустить. Он может быть полезен.
– Здорово, – протягивает руку.
Отвечаю на рукопожатие, кивая. Борька же проводит пятерней по светлым волосам с отголосками рыжины и, расстегнув ветровку, скидывает кроссовки. Мы проходим на кухню, и я ставлю чайник.
Глупое, незатейливое и никому не нужное телодвижение, словно мы на самом деле будем пить чай.
– Рассказывай.
– Что? – сажусь напротив, между нами стол.
– Кто они?
– Не знаю.
– Вчера, может, и не знал, но сегодня по глазам вижу, что знаешь.
– А что еще ты видишь? – прищуриваюсь, подаваясь вперед. – Поделишься?
– С удовольствием, все свои разборки оставь при себе и не впутывай в них Марину.
– Какой ты, Яковлев, грозный, когда мне начинать бояться?
– Еще вчера.
– Слушай, не лезь в это дело.
– Я и не собирался. С тем, куда вляпался, разберешься сам.
– С чего такие перемены? Еще вчера, – усмехаюсь, – ты называл себя моим другом.
– Марину не впутывай в эту грязь.
Яковлев выпрямляется и, выйдя из-за стола, направляется в прихожую.
– Ревнуешь? Мы же друзья, – улыбаюсь шире.
– Слушай, я ее люблю и для ее спокойствия готов на многое. Ты встрял по полной, они уже не оставят тебя в покое, лучше просто уезжай из города.
– Привет ей передавай. И спасибо за оперативность. Быстро она тебе команду фас дала.
– Слышь…
– Тихо, – поднимаю ладони, – спокойно. Я любя. Ты про сестру мою знал? – кидаю вопрос ему в спину.
– Пару раз лично выпускал из обезьянника, по приказу нашего начальника. За нее просил Аккорд. Говорят, что он ее очень ценит.
– Значит, и зверей знаешь!?
– Доронин, – резко разворачивается, – мой отец разрабатывает их шесть лет, и это не те люди, кто будет шутить. Если ты решил поиграть в Робин Гуда, одумайся, пока не поздно. А лучше вали из города.
Больше он ничего не говорит, мазнув по мне взглядом, разворачивается к двери и выходит на лестничную клетку. Я слышу эхо его шагов и, похлопав по карманам в поисках сигарет, иду на балкон.
