– Видела, ты молодец, – поправляю лямку сумки, сидя на лавочке в парке аттракционов.
– На мой прошлый день рождения мы с бабушкой ездили в дельфинарий, – садится рядом, начиная болтать ногами. – Вы видели дельфинов?
– Да.
– Они красивые, правда?
– Очень.
– А на море были?
– Я много где была, – пожимаю плечами.
– Вы были богачкой?
– Наверное, да, – киваю.
– Я тоже хочу быть богачом, хочу настоящий самолет, на котором буду летать на край света.
– Главное, помни, не все измеряется богатством.
– Ладно, – склоняет голову вбок, – зачем вы с нами живете? Вы же не любите папу, – хмурится, смотря вдаль и продолжая уплетать мороженое.
– Дети все видят, да?
– Да. Я всегда знал, что вы его не любите.
– Твой папа хороший. Очень хороший.
– И потому забыл про мой день рождения.
– У него много работы.
– Когда я жил с бабулей, то он даже не приезжал. Я для него обуза.
– Нет, ты не прав. Просто он не знает, как с тобой общаться. Он привык, что на работе все по уставу, приказали – сделал, не приказали…
– Не сделал?
– Ну почти.
– А когда вы кого-то полюбите, вы от нас уйдете? – оборачивается ко мне. – Мне будет вас не хватать. Вы хорошая.
– И поэтому ты целый год меня не слушал.
– Я к вам присматривался, – хитро подмигивает, – бабушка говорила, что чужим верить нельзя. А вы были чужая.
– А сейчас не чужая? – усмехаюсь.
– Не, сейчас уже наша, – выбрасывает в урну бумажку от съеденного мороженого.
– Домой?
– Может, в тир?
– Я не умею стрелять.
– А я научу, пойдемте, – соскакивает на землю, поправляя джемпер.
– Ну пойдем постреляем…
– Саша! – мама взволнованно вошла в мой кабинет, на ее лице горела теплая улыбка. – Анфиса родила мальчика.
Я поднял взгляд и вмиг метнул его к окну.
– Он такой крошечный, хороший, – присела на диван, продолжая глупо улыбаться.
От ее слов во мне ничего не дрогнуло, это была такая же обыденность, что и за тысячу дней до. Сбросив некое оцепенение, я лишь убрал в стол бумаги, потянувшись к бутылке виски.
– Ты останешься дома? – многозначительно взглянула на початый виски.
– А у меня есть надобность куда-то ехать?
– Ты должен.
– Я? Должен? Кажется, ты меня с кем-то перепутала.
– Ей нужна твоя поддержка, как бы ты к ней ни относился. И вообще, не важно, какие у тебя отношения с Анфисой, в первую очередь это твой ребенок. Слышишь меня?
– Ага, – киваю на автомате, делая первый глоток.
– Я тебя не так воспитывала, – мгновенный упрек летит мне прямо в лоб.
Мама раздраженно взмахивает рукой, продолжая прожигать меня взглядом.
– Ну, за наследника, – усмехаюсь, опустошая стакан.
– Значит, ты останешься здесь?
– Езжай домой, мам, – говорю спокойно и очень хочу, чтобы она наконец-то ушла.
– Ладно.
Каждое ее движение пропитано недовольством, но она, конечно, не озвучивает его словесно. Просто поднимается с дивана и выходит за дверь.
Наливаю еще и, не притронувшись к бокалу, приказываю подать машину.
В клинике тихо, слишком тихо. Коридоры пусты, словно все здесь вымерли. Правда, стоит мне об этом подумать, как Борисов, появившийся из-за угла, идет в мою сторону. Остановившись напротив, пожимает руку и самолично проводит в палату.
Анфиска лежит на полуприподнятой кровати с младенцем на руках. Увидев меня, сильнее прижимает к себе ребенка, впечатываясь спиной в подушку.
– Александр Николаевич, если что, зови, кнопка вызова персонала на панели.
Указывает на пульт, лежащий на тумбочке, и спешно покидает пространство палаты.
