- Петр Викторович - это Аккорд, а Влад его сын? – переспрашиваю в надежде, что он что-то ляпнет.
- Подожди, - Валик поднимается с кресла и тяжелой походкой со сгорбленной спиной идет к широкому дубовому столу, обитому зеленым сукном. Выдвигает ящик, вытаскивая пакет с белым порошком.
Втянув в себя эту дрянь, запрокидывает голову, широко распахивая глаза.
- Продолжай, - машет рукой, садясь на край стола.
- Кто мог охотиться на его сына?
- Звери могли.
- Это кто?
- Это… погоди, так тебя зверье отмудохало? Если это зверье, то они еще вернутся, можешь не сомневаться. Жизни не-да-дут, - дергает указательным пальцем взад-вперед.
- Давай без страшилок, значит, звери…
- Кстати, если хочешь, по старой дружбе могу замолвить за тебя словечко перед Аккордом, за услугу, конечно.
- В другой раз, - поднимаюсь на ноги.
- Заходи, я всегда готов к сотрудничеству. Хотя стой, - хватает за локоть и сразу разжимает пальцы, прочувствовав мое недовольство, - а может быть, ты из-за Людки все это спрашиваешь? Под Аккорда копаешь?
- А при чем здесь она…?
- Ты не знаешь? – смотрит на меня выжидающе, а я молчу. - Серьезно? Твоя сестрица полгода как на Герцена обслуживает.
- Ты сейчас мою сестру шлюхой назвал? – сжимаю кулаки, вставая с ним нос к носу.
- Не кипятись, я правду говорю. Ее все видели и знают. Маратик там часто баб снимает, но тебе не рассказал. Интересно, совсем или еще?
- Рот закрой, - хватаю его за горло футболки.
- А я что? Я правду сказал, Доронин, ту, которую друзья твои говорить не захотели.
- Пошел ты! – отталкиваю Веню к стенке и, круто развернувшись, вылетаю в прихожую.
- Дверь входную за собой прикрой, - доносится следом.
По лестнице сбегаю, убрав руки в карманы, во дворе задираю подбородок, мельком смотря в Венины окна. Пинаю валяющийся камень, заворачивая за угол.
То, что он сказал, не укладывается в голове, потому что этого просто не может быть, Людка не такая. Да, она изменилась, стала более отстраненной, озлобленной, холодной, но это ничего не значит. Просто не может значить. Я верю в то, о чем думаю, искренне верю, но все равно иду к Маратику, чтобы вытрясти из него правду. Правду, которая мне понравится, или ту, что изменит мой мир окончательно.
Позвонив два раза в дверь коммуналки на Восточной, дергаю ручку, слыша недовольный ор по ту сторону. Лукьянов не спешит меня впускать, соседи нервничают, а я пребываю в натуральном бешенстве. Пару минут спустя Марат открывает, а брови на его лице ползут вверх. Затаскиваю его в длинный коридор коммунальной квартиры, припечатывая к стене. Фиксирую локоть на его шее, вынуждая встать на цыпочки.
- Доронин, - через кашель, - ты сов…
- Людка бывает на Герцена? – сквозь зубы.
Марат перестает сопротивляться, и я чувствую, как расслабляются его мышцы.
- Остынь, поговорим.
Раздраженно убираю руки, сверля спину Лукьяна глазами, пока мы идем в его комнату.
В его хате накурено, на полу валяются какие-то шмотки, а у кровати пара пустых бутылок. На столе банка с рассолом, в углу телевизор и шкаф, сюда он приходит только спать.
- Неплохо вчера посидели, - садится на стул, - курить будешь? – вытаскивает пачку.
Киваю.
- Не думай, что я зассал рассказывать, нет, - чиркает спичкой, - я думал, что тебя нужно как-то подготовить.
- К такому можно подготовить? – затягиваюсь, выдыхая дым, запрокинув голову.
- Не знаю…
- То есть это правда?
- Откуда узнал?
- У Вилейкина был.
