Когда уйдет Путин? - страница 19
…Не очень понятно: боится ли больше Путин за свою карьеру или переживает свою фактическую измену?
Впрочем, важнее другое. Читаем несколькими страницами раньше:
«Почему я позднее отказался от работы в центральном аппарате, в Москве? Мне же предлагали. Я уже понимал, что будущего у этой системы нет. У страны нет будущего. А сидеть внутри системы и ждать ее распада…»
Так чему же верить: тому, что «все могло просто в один момент развернуться» или «что будущего у этой системы нет»? И это Владимир Владимирович говорит задним числом – спустя 10 лет, то есть имея возможность за это время взвесить и обдумать перипетии своей жизни. Продумать и принять к озвучиванию какую-то одну версию развития событий в собственной жизни и свой взгляд на принципиальнейший отрезок жизни нашей страны.
Но – нет. По старой пацанской привычке и в соответствии с благоприобретенными на всю жизнь чекистскими принципами Владимир Владимирович на всякий случай, а скорее всего чисто механически, говорит то, что логичнее и безопаснее в данной конкретной части беседы. При этом мне, например, странно, что Путина вовсе не волнуют откровенные логические несостыковки в его воспоминаниях. Попахивает либо пренебрежением к читателю, либо – что гораздо хуже – к истории страны.
Между тем вот что говорил в беседе со мной известный писатель, автор книги «Путин, в которого мы верили» Александр Проханов:
– Силы, которые заинтересованы в развитии русской государственности, понимают, что разрывы исторического световода, постоянное высечение из истории тех или иных фрагментов, оказывание предпочтения тем или иным историческим периодам – губительны для исторической энергии как таковой. Сегодня, например, она не долетает до исторического цветка, который взращивается нашей страной. И цветок чахнет.
Впрочем, вернемся к переживаниям Путина, когда он решает: уходить из КГБ или нет.
По собственному признанию, Владимир Владимирович не просто переживает, а страдает в прямом смысле слова: «В органах у меня было стабильное положение, ко мне хорошо относились. В этой системе у меня все было успешно, а я решил уйти. Почему? Зачем? Я буквально страдал. Мне нужно было принять, наверное, самое сложное решение в своей жизни. Я долго думал, собирался, потом взял себя в руки, сел и с первого раза написал рапорт».
Лично мне в вышеприведенном фрагменте воспоминаний Путина опять мало что понятно.
Ведь если в «этой системе» у него «все было успешно», то зачем, собственно, из нее уходить? Странно, но не понимает этого и сам Владимир Владимирович. Перечитайте, он так и говорит: «Почему? Зачем?» Эти заданные самому себе Путиным вопросы остаются без ответа. Тем не менее он «взял себя в руки, сел и с первого раза написал рапорт».
Опять ничего не ясно. Больше похоже на некое самооправдание: мол, мучился же, прежде чем порвать с приютившей ленинградского студента некогда всемогущей конторой. Все по-человечески. По понятиям.
Разумеется, лучше всего отдает отчет своим мотивам сам Владимир Владимирович. В нашей власти и наше право только анализировать его слова и поступки. А вот следующий за этой душещипательной сценой поступок нашего героя был, мягко говоря, двусмысленный.
«Второе, что я сделал после того, как подал рапорт, – решил публично рассказать о том, что работал в органах безопасности», – вспоминает Путин. Для этого он – ни много ни мало – обратился к режиссеру Игорю Шадхану, который тогда работал на ленинградском телевидении. Шадхан записал с Путиным подробнейшее интервью, расспрашивая его о КГБ, работе в разведке и так далее.