В принципе, его откровение не стало для меня чем-то неожиданным. Именно что-то такое я от него и ожидала.
– Из-за Людмилы.
– Она тоже знает? – испугалась я не на шутку. Одно дело, когда о твоём позоре знают малознакомые тебе студенты и чужие люди, и совсем другое, когда об этом знает ребёнок, которого ты уже считаешь своей младшей сестрой.
– Нет. Её насторожило твоё подавленное настроение. Вот она и подумала, что ты из-за меня плачешь. Попросила успокоить тебя, и больше с тобой не ссорится. Я пообещал ей сделать всё, что в моих силах, лишь бы ты была счастливой.
– Спасибо, но не стоило.
Макс как будто и не услышал меня, а продолжил рассуждать вслух:
– Конечно, легче всего сказать Ваньке, что ты моя сестра. Уже бы назавтра все знали это, и ни у кого не возникло бы желания поливать тебя грязью. Многие знают, что мой отец серьёзный человек и никогда бы не позволил своей дочери так очернить нашу фамилию. Но тогда меня замучают вопросами о том, почему у нас разные фамилии, и почему я никогда не говорил о том, что у меня две сестры… Наверное, самый лучший выход из этой ситуации – оставить всё как есть. Пусть все продолжают думать, что мы встречаемся. Тогда эти бараны просто не посмеют что-то говорить о тебе плохое вслух. Да и такие дебилы, как Славик Торский, больше не посмеют подойти к тебе с предложениями интимного характера…
Я во все глаза смотрела на Ворона и даже боялась моргнуть. А потом и засомневалась, что у меня не слуховые галлюцинации. Я не могла поверить, что Максим Воронов по доброте душевной решил пойти на такие жертвы и помочь мне. И с трудом мне верилось, что он на это решился ради Люси. Он всегда действовал только в своих интересах. Именно эти свои мысли я и озвучила.
– У каждого из нас свои цели и интересы. Главное во всём этом то, что мы поможем друг другу. Вот и всё. Так что, ты согласна? – отстранённо изрёк Ворон.
– А тебе не будет противно изображать влюблённого в меня? – прищурившись, задала я вопрос. Очень хотелось отказаться от такой сомнительной помощи, но рациональная часть меня настойчиво советовала дать положительный ответ.
– А тебя это сильно интересует? – вопросом на вопрос ответил он.
– Не знаю, – честно призналась я. Я запуталась. Так ли любопытны мне его мотивы?
– Тогда я оставлю за собой право не отвечать на этот вопрос. А вот что касается тебя: я всё-таки ненароком шепну Ваньке, что это не ты на фотках. Пусть пустит правильный слух про твою татушку, а когда будет на улице теплее, ты заявишься в универ в майке какой-нибудь, чтобы продемонстрировать свою красоту.
– Но я всё равно рано или поздно уеду. Зачем такие сложности?
– Я знаю. Ты что, думаешь, я соглашусь изображать твоего любовника вечно? Я слышал, что Алла просила тебя остаться до её дня рождения. Вот после него и уедешь. Как раз к тому времени все забудут об этой истории, – отмахнулся он от меня раздражительно.
– А как же мы тогда объясним мой отъезд?
– Очень просто. Ты перед отъездом кому-нибудь пожалуешься на меня. Мол, я не удовлетворяю твои потребности. Или что-то в это роде. Не важно, – опять отмахнулся от меня Ворон.
– Как Катерина, – верно заметила я. Ведь я уже не раз слышала, как она поливала грязью Ворона. – Я не согласна. Разве тебе не всё равно, что о тебе думают люди?
– Параллельно. Пусть думают, что хотят.
Повисла тишина. Максим что-то рассматривал в ноутбуке, а я обдумывала предложенный им вариант. Я так погрузилась в свои мысли, что забыла о присутствии Ворона у себя в комнате. Смотря в окно, мысленно перенеслась в прошлое. Тогда я спрашивала советы у папы, и он всегда помогал мне. Но теперь впервые в жизни, оказавшись в настоящем кошмаре, я не могла спросить у него совета. Я просто не вынесу, если он увидит эти фотки и узнает какой грязью поливали его дочь…
