Сына Костя оставил у Анны Константиновны и регулярно навещал их. Отец из больницы тоже переехал к ней, узнав, что Костя вернется не скоро. В его глазах читался немой вопрос: «Почему?» и «Когда?», но спросить он не решился, видя, что родным для сына так и не стал. Не интересовался он и чем Костя занимается, видно, подозревая в чем-то нехорошем, глядя на всегда сопровождавших его Диму с Женей, но братья сами ему все прояснили, несказанно его порадовав. Выросшие без отца они оказались умельцами по хозяйству и в каждый приезд что-то переделывали в доме: то вырыли во дворе колодец и провели в дом воду, то обили его вагонкой, то привезли обогреватели и соорудили кабины для душа и биотуалета.
Эти переделки ребят натолкнули Костю, жившего вместе с Сашей в помещении бюро «Щит и меч», на постройку дома на месте старого Колиного, разумеется, с согласия Кати и ожидавшей Колиного ребенка Оли. Они обе, не сговариваясь, высказали желание, чтобы дом внешне походил на прежний, что значительно ускорило строительство из-за использования старого фундамента. К лету дом был готов, но вместе с Костей в нем поселились Катя с дочерью Любушкой и еще не родившая Оля. В первый же день они стали настаивать, чтобы Костя привез к ним Вадика, что тот и сделал. Отец и тетя этому даже обрадовались, надеясь, что Костя обзаведется семьей, и Вадик будет с отцом, по которому сильно скучал. Да и тяжело им, старикам, было ухаживать за четырехлетним сорванцом.
С приездом сына и после рождения у Оли Николки Косте места в доме не нашлось, и он опять стал ночевать в основном в охранном бюро, хотя Катя предлагала ему свою квартиру. Он отказался, потому что люди, не знавшие, что она была для него, как сестра, могли не то подумать.
Но тут он начал исполнять обязанности мэра, и ему выделили казенную квартиру. Забрать туда сына он не решился, так как заниматься им ни у него и ни у Саши времени не было. К тому же он не был уверен, что Вадику с ними будет так же хорошо, как с Катей и Олей, ухаживавшими за ним, как за родным. Они тоже стали для него родными. Может, потому что Катя выглядела солиднее маленькой Оли, Вадик все чаще стал называть ее мамой. Это все и решило. Осень в том году наступила рано, и женщины вернулись домой. Костя в это время лежал в больнице после очередного покушения, и Катя взяла Вадика к себе домой. К ней пришел, выйдя из больницы, и Костя. Да так и остался. А через полтора года у них родился сын Федя.
Вспомнив о детях, Костя улыбнулся, и ему захотелось вернуться домой.
Такую жену, как Катя, верно, смилостивившись, подарила ему судьба в качестве компенсации того, что сама же с ним сотворила. Сейчас он уже не представлял свою жизнь без нее. Скорее всего, при его допотопных взглядах на женщин он так бы и мыкался один, несмотря на то, что женским вниманием не был обделен. Мужчина он был видный внешне и по положению, хотя сейчас трудно сказать, что в нем больше женщин привлекало. Опять же в силу его отсталости от времени дальше улыбок у него с ними долго не заходило.
С проститутками он органически не мог иметь дело, с замужними не связывался по принципиальным соображениям, считая это не порядочным по отношению к их мужьям, да и относился он к таким женщинам хуже, чем к проституткам, – как к блядям. Таковыми считал он и девушек, отдававшихся в первый вечер. А другие ему не встречались, потому что это вошло в моду и называлось не развратом и не блудом, как в памятные ему времена, а сексом или занятием любовью. Секс – ладно, слово чужое приблудное, под ним понимать можно все, что угодно, в меру испорченности, а вот увязывать постель в первый вечер с любовью, на взгляд Кости, было кощунством. Еще больше запутал и одновременно многое прояснил подслушанный им как-то диалог по телевизору. Телеведущая женской передачи спросила свою собеседницу, как у нее с любовью после всего пережитого. Та с сожалением покачала головой: «С любовью у меня сейчас напряженка, – и поспешила успокоить ведущую, – но с сексом у меня все в порядке».
