– Вы, Лиза, будете удивлены, – сказала Динара, заканчивая со своей котлетой, – но аспирантура – это не все, чего достиг папа.
– Динара, иногда… когда взрослые разговаривают, детям нужно помолчать, – осторожно заметил Шандор.
– Я тоже взрослая, папа, и благодаря тебе во многом разбираюсь. В том числе и в ученых степенях.
– Именно это и не нравится твоему деду, – не удержался от комментария Шандор.
– Но ты не дедушка, и у тебя нет цели вырастить из меня узколобую домохозяйку. Ты хочешь, чтобы я умела выразить и отстоять свою позицию.
Хм, что бы подумала мама, услышав такое определение домохозяйке? Но однозначно у девочки есть характер. Характер ее отца! Неужели растет еще один бунтарь?
– Узколобую домохозяйку? – свел брови к переносице Шандор. – Откуда ты набралась таких слов? Я ничего подобного тебе никогда не говорил. Я уважаю любую… профессию, и даже такую как домохозяйка. Следить за домом тоже надо уметь.
Динара виновато опустила глаза в тарелку. Остальные девочки притихли и не подавали голоса.
– Простите, – сказала Динара, – я не должна была так говорить… Я слышала это в каком-то фильме, я сама так не думаю.
– А если не думаешь, зачем говоришь? – заметил Шандор.
За столом повисло тягостное молчание, и казалось оно перекрикивало любую музыку, любые звуки, доносящиеся с набережной. Я почувствовала необходимость как-то разрядить обстановку, протянула руку к Динаре и коснулась ее запястья.
– Динара, – мягко сказала я, – ты, конечно, нехорошо выразилась, и я даже знаю одну домохозяйку, которой бы твои слова точно не понравились, но я верю, что ты действительно так не думала. Мне ли тебя не понять? Сколько раз, будучи помоложе, я говорила всякую чушь, порой обидную, о которой потом жалела. Это и называется жизненным опытом. А тебе ведь только… почти девять лет. И мой тебе совет – не надо повторять тех фраз, значения которых ты не до конца понимаешь. Старайся взвешивать каждое слово, потому что иногда слова могут ранить больнее ножа. А ты ведь не хочешь причинять людям боль?
– Нет. Я не хотела никого обидеть. Простите.
– Не знаю, как твой папа, но я тебя прощаю. Хотя лично меня ты ничем не обидела.
Я пожала руку девочки и улыбнулась ей. Она все еще боялась смотреть на Шандора, но подняла глаза на меня, и ее губы чуть дрогнули в улыбке.
– Лизавета сказала всё, мне нечего добавить. Ты умная девочка, и я надеюсь, что впредь будешь аккуратна в выражениях.
– Да, папа. Я была неправа.
Шандор наклонился и поцеловал дочь в макушку.
– Так… на чем мы остановились? – поспешила сказать я, чтобы этот инцидент поскорее остался позади. – Есть что-то, чего я не знаю?
– Видимо, придется тебе сознаться.
Я напряглась. Что же он хочет сказать?
– Я не остановился только на аспирантуре и пошел дальше.
– Неужели ты защитил диссертацию? – скорее шутливо, чем веря в собственные слова, сказала я.
Шандор скромно улыбнулся. И по его взгляду я поняла, что попала в самую цель.
– Ты кандидат исторических наук? – проговаривая каждое слово, спросила я, не переставая удивляться сделанным за этот день открытиям. – Когда же ты все успел? У тебя семья, дети, а это такой труд.
– Мне было нелегко.
– И когда ты ее защитил? Дмитрий Сергеевич ничего не сказал об этом Денису.
– На тот момент я еще не заявлялся на кандидатскую. Кое-что я уже нарабатывал для этого, но с Дмитрием Сергеевичем не общался и после аспирантуры встретился с ним только через два года. Уже после встречи выпускников.
