Почему Алекс ничего не изменил здесь, нетрудно было догадаться. Вот только Виктору не хотелось, чтобы брат винил себя в случившемся. Точно так же, как не хотел, чтобы Алекс жил не своей жизнью. Однако брат думал по-другому.
Горько усмехнувшись, Бероев перевёл свой взгляд на Алекса. Тот сидел за рабочим столом и просматривал какие-то документы. Красные глаза и тёмные круги под глазами говорили о длительной и изнурительной работе. Трудоголик до мозга костей. И если он, Виктор, как бы много не было работы, старался всегда вовремя уходить домой, посвящая вечера и выходные сыну, то Алекса чаще всего приходилось силой отрывать от дел…
Они оба закончили архитектурный университет. Вот только, если Виктор действительно любил свою профессию и получал от неё удовольствие, то Алекса больше привлекали компьютерные технологии. Собственно, наверное, поэтому они не исполнили свою детскую мечту о совместном деле. Виктор бредил архитектурой, Алекс же получил второе образование и открыл своё небольшое, но прибыльное дело. Однако, несмотря на разные пристрастия, они всегда поддерживали друг друга. Помогали и не предавали.
Что же случилось с развивающимся делом Алекса? Или у брата получается заниматься и своим сервисным центром, и работать архитектором за него, Виктора?..
Видно, и сейчас брату трудно было избавиться от своей натуры трудоголика. Вот только теперь, вероятнее всего, он позволял себе засиживаться за работой после того, как укладывал сына спать.
На столе царил идеальный порядок, а на экране включённого компьютера вместо стандартной заставки висела их фотография. На снимке они стояли в обнимку и смотрели в объектив фотокамеры, радостно улыбаясь. Снимок был сделан за три дня до его гибели. Они тогда гуляли по торговому центру, выбирая Мишке костюм-тройку для выпускного в детском саду. Хороший тогда выходной провели: и сами отдохнули, и сын вдоволь набегался и напрыгался в детской зоне центра.
А на утренник он так и не попал. Не успел. Не дожил…
Мгновение – и Виктор оказался в следующей комнате. Тусклый свет ночника слабо освещал детскую. Михаил крепко спал в своей кровати в обнимку с плюшевым медведем.
Странно, раньше сын не любил эту игрушку. Даже обиделся на Виктора, когда вместо конструктора «Лего» на праздник святого Николая отец подарил ему этого зверя. Теперь же Миха обнимал его, как самую драгоценную вещь в мире.
Обводя медленным взглядом комнату и детально вспоминая их жизнь, он остановил свой взор на прикроватной тумбочке. Очередная фотография. Он вместе с сыном. Ещё одно изменение. Прежде Мишка категорически был против каких-либо снимков в своей спальне. Видимо, сын действительно догадался о том, что выжил не он, Виктор…
Несколько неуверенных шагов – и Виктор оказался возле кровати. Присел на корточки и дрожащей рукой потянулся к детскому личику. И лишь в паре сантиметрах от лица вспомнил, что он не может прикоснуться к собственному ребёнку. Не может его обнять. Поговорить с ним…
И никогда уже не сможет. У него забрали эту привилегию. Отобрали возможность вырастить из сына достойного мужчину. Помогать ему советами. Поддерживать и баловать его. Наслаждаться жизнью вместе с ним. Дышать рядом с ним...
Виктор лишь на мгновение закрыл глаза и, когда вновь их открыл, понял, что снова оказался в ненавистном ему месте. Гроза неистово бушевала, будто чувствуя его боль и обречённость. Стоя на коленях, он горько усмехнулся и, подняв глаза к чёрному небу, громко закричал, выражая всю свою боль. Раскат грома вторил ему...
